— Я допускала такую возможность, — она смущенно опустила взгляд. — Нам, конечно, рассказывали о победителях среди наших и о том, что они в другом мире…

«Ага, в лучшем из миров», — холодно заметил внутренний голос.

— … но я догадывалась, что если хотя бы часть из того, что написано в книгах, правда, то кайатирам никогда не выстоять против иномирцев.

— Тогда почему ты оказалась тут? Почему не послала эти мечты к чертовой бабушке?!

Пусть Диара и не в курсе относительно семейных уз славянских злых духов, общую идею она уловила.

— Трудно отказаться от того, во что веришь с пеленок, — ответила Диара, грустно улыбнувшись. — Возможно, некоторые мечты действительно стоят того, чтобы умереть за них. К тому же всегда остается надежда, что именно у меня все получится… Что в моем случае все будет иначе… Понимаешь?

Я понимала. Возможно, гораздо больше, чем могла предположить кайатира. Однако вслух сказала совсем иное:

— По мне, лучше быть проигравшей, но живой.

* * *

Мы шли вдоль Разлома до самого вечера. Лишь когда стемнело настолько, что идти, не спотыкаясь, стало невозможно, Каперс остановился.

— Заночуем здесь, — распорядился он, ставя защитный купол. — Мы с Ариной тут, ты — там.

Повернувшись к Диаре, хранитель кивком головы указал на дальний край очерченной золотым контуром поляны. Кайатира поникла, будто оставленный без воды цветок, и медленно побрела в указанное место.

— Почему ей нельзя с нами? — спросила я вполголоса.

— Потому что я так решил.

— А если ночью будет холодно?

— Обернется. В шкуре тепло, поверь мне, — хмыкнул Каперс, а потом хмуро добавил: — Не стоит быть с ней излишне милой. Вы все равно скоро расстанетесь.

— Но…

— Арина, я уже все решил. Обсуждения и жалобы не принимаются. Так что закрыли тему.

Я вздохнула и, присев, принялась возиться с тесемками дорожного мешка. Потом зарылась в него и выудила три лепешки. Отложив две в сторону, последнюю отнесла кайатире.

— Спасибо, — робко поблагодарила она, заглядывая мне в глаза.

Я сдержанно кивнула и поспешила вернуться к Каперсу.

— Черт, — ругнулась сквозь зубы, сев рядом, — такое ощущение, что я над ребенком издеваюсь!

Хранитель хмыкнул.

— Кайатиры прилипчивые. Я предупреждал: не стоило брать ее с собой. Тотализатор — не то место, где стоит проявлять великодушие.

— Может быть, — я пожала плечами. — Но я просто не смогла ее бросить.

Взяв лепешку, оторвала от нее небольшой кусок и принялась методично жевать, глядя вверх. Небо нависало над нашими головами темным полотном, на котором россыпью бисера блестели первые звезды. Интересно, как они называются?

— Скажи, — прервал недолгое молчание хранитель, — неужели ты действительно никогда не мечтала о волшебных мирах, полных магии и чудес?

— Никогда, — соврала я.

— Но мечты ведь дают людям крылья…

— Ага, только потом они ломаются о реальность. Не суровую и жестокую, как любят говорить многие, — а вполне обычную. Земную. По мне, лучше не иметь крыльев, чем иметь и потерять их.

— Что у тебя случилось? — тихо спросил Каперс, не сводя с меня внимательного взгляда. — Никто не разочаровывается в мечтах просто так.

В голове замелькали непрошеные воспоминания того дня, который разделил мою жизнь на «до» и «после». В груди заныла старая, не затянувшаяся рана, а на плечи надавило беспросветное отчаяние. Будто заново я услышала веселую мелодию звонка, которая теперь вызывает ледяные мурашки; а за ней — сухой голос полицейского. Вновь ощутила в животе щекочущее ощущение, сродни падению, когда земля резко уходит из-под ног, и тугую удавку на шее, мешающую вздохнуть.

Можно мечтать сколько угодно и о чем угодно. Но мечты бесплодны — они не способны дать желаемое. По крайней мере, мне.

— Ничего не случилось, — проглотив горькие воспоминания, спокойно отозвалась я. — Не всем, знаешь ли, нужны розовые пони и единороги. Кто-то предпочитает реальность.

Каперс еще какое-то время гипнотизировал меня внимательным взглядом, потом качнул головой.

— Как скажешь. Давай уже доедай и ложись спать. Завтра рано вставать. Хочу прибыть в Ритберг как можно скорее и наконец-таки отделаться от этой кайатиры.

* * *

Утро наступило рано. Безбожно. Судя по всему, на Айгеросе, как и на Земле, ритм жизни заточен под жаворонков. Права и нужды сов бессовестно попираются.

Каперс разбудил нас в предрассветных сумерках, с барской лапы выделил пять минут на завтрак и заставил топать дальше. Я шла, зевая во весь рот, и пыталась проснуться. Рядом раздражающе бодро вышагивал капибар, а сбоку от него, постоянно спотыкаясь и еле переставляя ноги, брела сонная кайатира.

— Совсем не выспалась? — Я искоса глянула на временную спутницу.