— Нет, — хмуро отозвался Каперс и первым направился к изваянию. Обошел его по кругу. — А здесь поработал кто-то с фантазией.

Ран тем временем забрался наверх и принялся с интересом изучать каждую трещину.

— Досталось ему неслабо, — присвистнул он.

Взяв себя в руки, я подошла вплотную и вгляделась в гримасу ярости на окаменевшем лице: прищуренные глаза, широкий нос, искривленный в оскале рот; тонкие губы и треугольные, точно у акулы, зубы. Высокий лоб рассекла глубокая трещина. Что это: последствия окаменения или рана, полученная еще при жизни? Похожие отметины покрывали мощный торс, обе правые руки и обрубок верхней левой. На груди, уже еле различимый из-за окаменения, лежал медальон участника. Поддаваясь порыву, я привстала на цыпочки и коснулась его пальцами. Подушечки обожгло.

— Ай! — Я отскочила и с опаской посмотрела на поверженного иномирца.

— Золотко, не трогала бы ты его. — Ран, все еще сидящий на каменном животе, качнул головой. — Вряд ли заклинание перекинется на тебя, но рисковать не стоит.

— Кем он был?

— Риксемтер из мира Дайго. Сильная раса, выносливая, одаренная магией. Уже раз тридцать семь… тридцать семь же? — Ран вопросительно глянул на Каперса и, получив кивок, продолжил: — победителем тотализатора становился риксемтер.

— И кто его так?

Лежащий участник был огромен — ростом метра три с половиной. Плюс выносливость и магия… Кто вообще смог совладать с этой машиной смерти?

— Без понятия. — Ран в задумчивости почесал ухо и вздохнул. — Рога жаль.

Предугадывая мой вопрос, Каперс пояснил:

— Гордость каждого риксемтера — мощные, загнутые назад рога, на которых они ставят отметины. По одной за каждого поверженного противника. Чем больше отметин, тем более знатен риксемтер. Иерархия на Дайго напрямую зависит от силы.

— Так что нашего бедолагу не просто убили, но и в некотором роде унизили. — Ран похлопал по каменному боку и легко спрыгнул на землю.

Я не стала кривить душой и произносить тухлое «как жаль». Уверена, столкнись мы с ним лицом к лицу — и рога этого риксемтера обзавелись бы новой отметиной.

— Надеюсь, нам удастся избежать встречи с его противником. — Я передернула плечами.

— Тут все зависит от твоего везения, золотко. На тотализаторе удача — залог всего.

Мы с Каперсом заинтересованно взглянули на Рана. Интересно, догадывается ли он о покровительстве Ладины?

— Тогда буду надеяться, моя счастливая полоса продлится еще немного. — Я улыбнулась и легко поддела один из камней мыском кеда. — Кстати, а эти пятна — следы магии?

— Верно, — кивнул Каперс. — Когда два сильных мага сходятся в смертельной схватке, искры их заклинаний обжигают все вокруг. Это не опасно, — поспешил заверить он, заметив, с каким недоверием я покосилась на гальку. — По крайней мере, теперь. Дело в том, что обожженные магией камни в некотором роде запечатаны. Они отрезаны от внешнего мира. Потеряли энергетическую целостность. Но нам это ничем не грозит, так что, если хочешь, можешь сохранить один на память.

Я задумалась, переваривая услышанное, потом подняла небольшой, размером с ладонь, камешек. Подбросила его, легко поймала и спрятала в карман. Как бы дальше ни сложились обстоятельства, у меня останется сувенир с Айгероса.

* * *

Следующий час мы шли в молчании. Точнее, молчали мы с Каперсом. А вот Ран ныл не переставая. Длительная пешая прогулка стала настоящей пыткой для водного хранителя: ему не нравилось солнце, припекающее все сильнее, неровная дорога, отсутствие обуви. Он громко и эмоционально недоумевал, как можно добровольно становиться хранителями наземных участников, восхвалял воду, с тоской вспоминал любимые течения и принимался их в красках описывать.

Мы с Каперсом честно прослушали различия дождевой, речной, озерной, морской, океанической и ключевой воды. Пару раз даже согласно кивнули в надежде, что это утихомирит пыл разошедшегося змея. Куда там! Ран стенал, словно неупокоенный дух, причем настолько протяжно и надрывно, что единственным желанием было упокоить несчастного, дабы прекратить его мучения.

На восьмом круге причитаний терпение Каперса лопнуло. Злобно рыкнув, он скомандовал привал, не мешкая поставил защитный купол и… ушел! Я растерянно смотрела ему вслед и кусала губы. Может, побежать за ним? Оставаться в компании водного страдальца мне не улыбалось.

— Расслабься, золотко, — подмигнул Ран, усаживаясь по-турецки и подставляя лицо солнцу.

Я прищурилась, разглядывая плутоватую полуулыбку, и потрясенно выдохнула:

— Ты притворялся!

— Ну, не совсем, — протянул он. — Без обуви правда неудобно.

— Но зачем?