Но ведь я же стала тёмной? Разве это не противоречит гномьей легенде?

И тут в голове всплыл голос магистра: "Ты так из‑за этого переживаешь? Так сильно, что выбрала тьму?". Тогда я не придала его словам должного значения, но получается, что я стала тёмной потому, что сама так решила? Сама выбрала? Сама себя корила?

— Чего ты лыбишься? — недовольно пробурчал Дононд, подумав, что я перешла на сторону Вазиля в стремлении над нам насмехаться.

— Какая чудесная легенда, Дон! — не сдержала своего восторга я.

А как сдержать? Узнать, что ты не виновна в гибели нескольких сотен живых существ — что может быть лучше? Что вообще может сравниться с таким облегчением?

Я, словно Сизиф, катила и катила камень в гору и понимала, насколько это бессмысленно. Как можно было идти вперед, когда такое страшное преступление тянуло назад? От такого никогда не отмоешься, сколько бы добрых дел ты не совершил… Но теперь выясняется, что отмываться и не от чего!

Камень достиг своей цели, укоренился на вершине горы. Теперь можно жить дальше.

— Можно мне посмотреть монетку? Или до амулета нельзя дотрагиваться?

Дон улыбается, польщенный интересом к своей религии. Но полностью амулет не снимает, лишь протягивает монету мне, чуть наклонившись в мою сторону, чтобы длины цепочки хватило.

Я держу её между пальцев и снова не могу перестать улыбаться. Профиль не то чтобы мой, но красивый, волосы длинные, пропадают за краем монеты. Из‑за золота волосы почти как мои, удачно они металл подобрали. Я её переворачиваю и вижу цифру "один" и надпись, которая сначала не читается, но после, когда в силу вступает моя магия, я в закорючках разбираю "удача любит храбрых".

Вазиль заглядывает мне за плечо, хмыкает:

— Красивая. Я бы такой тоже помолился!

— Ты всё об одном! — недовольно зыркает на него гном. — Но она и правда красивая. Волосы — золото, кожа — молоко, глаза — изумруды.

— Вон у нашей Митрэ волосы тоже золото, — подмечает филигранник. — Прикажешь ей молиться? Хотя Хараш уже молится!

И снова начинает смеяться.

Гном недоуменно смотрит на меня, словно впервые увидел. Я же лишь улыбаюсь. Нет смысла отпираться. Люди склонны не замечать богов рядом, даже если боги и липовые. Это общее свойство всех разумных существ — зачастую не видеть самого важного у себя перед носом.

Тут сбоку зашикали, и до нас всех наконец дошло, что тренировочные игры начались!

Не было никаких приветственных слов, всё происходило буднично и просто, как по обкатанной схеме. Лишь высоко над куполообразным щитом виднелся огненный список, который прореживался, тем сам показывая, кто выбыл ещё на первом этапе.

Первый бой меня не впечатлил. Я по — прежнему видела лишь некоторые визуальные эффекты, сопровождавшие магию, но как уж получилась, что боевые маги не были склонны давать подсказки своим соперникам, поэтому заклинания, не имевшие основу в виде огня, воды или земли, мне попросту не были видны. Поэтому когда одного из участников первого боя вырубили, я даже не заметила, чем. К нему сразу подскочил его целитель, привел адепта в чувство и они ушли с поля, уступив место Берааку и незнакомому мне адепту.

Я помнила, что Антэн не боевой маг, а ведьмак, но в сражении один на один он показывал не меньший уровень владения магией, чем его противник. Я, конечно, не видела ряда заклинаний, но по позам, мимике и свисту вокруг понимала, когда он особенно успешно отражал атаку. В конечном счете ведьмак и победил, причем довольно быстро. Противник Бераака просто окаменел, а его целитель не смог его оживить, поэтому его пришлось левитировать до края поля. Как я поняла, кроме личных целителей во время боев их никто не имел права лечить.

За все два боя никто так и не достал оружие, хотя оно и входило в экипировку. Так же мне было непонятно, какие зелья использовал Антэн и какие из них ему пригодились, а комментарии Дононда тоже мало о чём говорили. Среди нас с Вазилем он единственный видел целую картинку происходящего.

— А почему они без оружия? — спросила я.

Честно говоря, помимо того, что я ничего не понимала, я и наблюдала да действом вполглаза, большую часть времени тупо пялясь в пространство и глупо улыбаясь. Эйфория отказывалась уходить, и куча проблем никак не могли меня от неё избавить.

— Это уж совсем на крайний случай, — пояснил Вазиль. — На первом этапе его редко используют, а вот на паре последних редко когда не доходит до его применения, так как противники остаются уже примерно равные по силе, магический резерв выдыхается, а проигрывать никто не хочет. Тогда уж мы с Доном и вступаем в гонку.

Ещё несколько боев. Это было бы даже интересно, не думай я совсем о другом. Но Хараша я должна поддержать, не могу уйти, не узнав, чем всё это закончится.

Вскоре подошла и его очередь.