Члены Совета оказались пренеприятнейшими личностями, возомнившими себя вершителями судеб. И у них были причины надменно себя вести. Все-таки в их руках власть над всей Вселенной. Они допросили флиомов, и когда те подробно рассказали, как нашли Мариэль, члены Совета начали задавать провокационные вопросы, почему агенты разведывательной службы своевольничали, привезя ее в Опретаун? Почему не отправили ее в больницу землян? Почему не допустили мысли, что она может оказаться аглом? В общем, Стон и Блин пострадали за то, что нашли ту, которую Орден искал тридцать лет. Маше даже стало их жаль. Она периодически переглядывалась с Луисцаром, а он одним только взглядом давал ей понять, что все нормально. Маша вдруг поняла, что привычная ей бюрократия не столь плоха, как кажется на первый взгляд.

Как только флиомы получили выговор за злоупотребление должностными полномочиями и услышали, что в отношении этого инцидента будет назначен суд, где рассмотрят вопрос о снятии с них высшего допуска, Совет перешел к допросу Тальины.

— Вы — императрица Опретауна, стоявшая у власти во времена гибели расы палал. Согласно отчетам, палал и опреты состояли в тесных дружеских отношениях на протяжении семи столетий. Признаете ли вы, что это Мариэль?

Тальина взглянула на Машу с некой снисходительностью, больше похожей на жалость, и улыбнулась:

— У нее типичные для палал волосы и глаза. Восстановился генный знак на ладони. Я не исключаю вероятность его подделки. Но, да будет вам известно, принцесса Мариэль и единственный наследник престола Опретауна, мой сын Луисцар, — почему-то Тальина сделала акцент на «единственном наследнике», — запечатленная пара. Думаю, он почувствовал бы, если бы перед ним предстала самозванка.

Она не заикалась и не выбирала слова покрасивше, чтобы угодить Совету, как это делали флиомы. И больше ей не задали ни единого вопроса.

— Вы — нынешний император Опретауна, — обратились к Луисцару, — и да будет вам известно, — говоривший уколол Тальину взглядом, — единственный наследник трона не от рождения, а по стечению обстоятельств, признаете ли, что эта женщина — Мариэль, принцесса расы палал, ваша запечатленная Вселенной невеста?

Луисцар гордо поднял подбородок и отрезал:

— Признаю!

— У вас имеются сомнения?

— Нет!

— Обоснуйте свою уверенность, — потребовали от него.

Маша едва не хлопнула себя по лбу. Она была уверена, что от злости на Совет у нее покраснели волосы.

— Я считаю членов Совета самыми мудрыми и справедливыми судьями во всей Вселенной и не вижу причин подробно рассказывать, что значит быть с кем-то запечатленным. Многоуважаемый Орден знает это лучше меня. Можно обмануть зрение, слух, обоняние, но не сердце. Эта женщина прописана мне Вселенной, и наша связь — нить, объединившая души. Запечатленный никогда не признает самозванку своей парой.

«Вау!» — пронеслось в голове Маши, и она приковала к Луисцару обалделый взгляд. Ей по-разному признавались в любви. Конечно, все это было игрой. Особенно в постели. Мужчины нашептывали признания, чтобы приободрить ее, раскрыть и получить максимум удовольствия. С Луисцаром все было иначе. Он будто действительно ждал ее, искал, изнывал от тоски, а теперь не мог поверить в свое счастье, боялся оказаться обманутым и вновь потерять ее.

Члены Совета опять зажужжали роем. Посовещавшись, они обратились к Маше:

— Признаете ли вы себя Мариэль — спасенной принцессой Палалии, хранительницей памяти расы палал?

Она уставилась на выжидающие лица и сглотнула. Понесла шефу лазанью и попала на суд Междумирья, призывающий ее признать себя чуть ли не ответственной за целую вымершую расу. Вспомнив наказ Луисцара, она поглубже вдохнула и хрипло ответила:

— Ну да.

Ее ответ не удовлетворил Совет, поэтому откашлявшись, она заявила как можно четче:

— Да! Я Мариэль, принцесса Палалии, хранительница памяти расы палал.

— Как ваше тридцатилетнее пребывание среди недоразвитой расы отразилось на памяти расы? — спросили у нее.

— Я ничего не помню, — призналась Маша, — если вы об этом.

— Орден назначит вам уполномоченного сотрудника, который поможет восстановить память расы. На данный момент вам готовы дать приют шесть ближайших миров. У вас есть особые пожелания к выбору нового дома?

Маша взглянула на Луисцара.

— Я хотела бы отправиться в Опретаун.

Совет снова зашушукался. Прошло несколько долгих минут, прежде чем ей ответили:

— Мы согласны удовлетворить вашу просьбу. Вопрос о вашем брачном союзе с Луисцаром будет решен в ближайшее время. Вы получите письменное уведомление о принятом Советом решении. Надеемся, вы потрудитесь восстановить память как можно скорее и поставить точку в деле о расе палал.

Это было довольно жестоко. Создалось впечатление, что Ордену наплевать, сколько рас погибает во Вселенной и почему. Маше стало обидно за палал, и она не сдержалась: