Мари проснулась в слезах. День клонился к вечеру. От бессилия она поспала крепким, богатырским сном. Сев, она смахнула сырость с лица и взглянула на подушку. На наволочке остались мокрые следы. У Мари защемило сердце. Она вспомнила маму: ее глаза, улыбку, запах, голос. Отдаленно она вспомнила даже отца: его широкие плечи, глубоко посаженные глаза под дугами густых бровей, огромные руки. Мама ассоциировалась у нее с красотой и хрупкостью, а отец с величием и защищенностью. В детском доме Мари, как и другие дети, часто представляла себе родителей и жизнь с ними. Но все оказалось совсем не так, как в ее мечтах. Все было и лучше, и хуже одновременно. Теперь Мари знала, что мама и папа любили ее больше жизни. Теперь она знала, что они погибли. Как и весь их мир.

Шмыгнув носом, она выбралась из постели и поплелась в ванную. Нужно было срочно умыться холодной водой и привести себя в порядок. Мари догадывалась, что Луисцар все равно об всем узнает (или уже знает), ведь они связаны душами, но не хотела выглядеть в его глазах слабой. Ее радовало, что в этот раз он не примчался, чтобы успокоить ее. Связь Мари с родителями была слишком личной. И пережить их духовное воссоединение ей надо было самостоятельно.

Это воспоминание дало толчок. Мари поняла, что она на правильном пути, и приняла окончательное решение: она восстановит память расы! Ради родителей, своих будущих детей и всех погибших соплеменников.

Приняв душ, Мари оделась в легкое платье и отправилась на поиски живых. Во дворце царила мертвая тишина. Казалось, что даже прислуга до сих пор отсыпается после бала. Но Мари была уверена, что Нэим ждет ее ответа во всеоружии. Надеясь застать его в той гостиной, где они общались вчера, она отыскала туда кратчайший путь и по дороге размышляла, как лучше заявить ему о своем решении.

В коридорах было сумрачно. Мари с трудом боролась с дремотой и чувствовала нарастающий голод. После разговора с Нэимом ей не помешает поесть, а потом вернуться в комнату и продолжить спать, чтобы не сбить биологические часы в организме. Строя планы, Мари не заметила, как подошла к гостиной. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносились приглушенные голоса Нэима, Тальины и Лейсандры. Мари не любила подслушивания и в офисе всегда ругала сотрудников, подпирающих двери ушами. Однако в сложившейся ситуации позволила себе наглость подслушать. Прижавшись к стене, чтобы ее не заметили через щель, она затаила дыхание.

— Он сказал, что я тут нежеланная гостья, — надрывно причитала Лейсандра.

— Успокойся, милая, — утешала ее Тальина. — Запечатление вскружило голову Луисцару, но это временно. Вас с ним слишком многое связывает.

— Разве запечатление может быть временным?

— Луисцар прекрасно помнит историю с Шеймасом, и это тревожит его. Он понимает, насколько опасен его союз с Мариэль, и не допустит рождение полукровок, склонных к измене.

— Он заявил, что свадьба состоится! — Лейсандра звучно отхлебнула из бокала. — Вы витаете в облаках, Тальина! Ее надо убить!

Мари зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от ужаса.

— Нет-нет, успокойтесь, дамы, — вмешался Нэим. — Только этого не хватало!

— Он прав, — поддержала его Тальина. — Смерть сделает Мариэль мученицей, и тогда Луисцар пожертвует личным счастьем в память о ней. Она должна стать ему омерзительна. Надо, чтобы он сам отвернулся от нее.

— Это невозможно! Они запечатлены!

— Ну что ты заладила?! Лейс, дорогая моя, Луисцар чувствовал себя замечательно без нее. Он быстро вспомнит те счастливые минуты, что проводил с тобой. Наберись терпения.

— Но как?! Как мы убедим его, что она дрянь?! — не унималась Лейсандра.

— Нужно подумать, — ответила Тальина.

— Не нужно, — добавил Нэим. — Предоставьте это мне. Вот увидите, совсем скоро Мариэль признают изменницей и отправят в Трейс. Нам даже не придется вмешиваться. Она сама все сделает.

Откуда-то до слуха донеслись приближающиеся шаги, и Мари, не отнимая ладонь от рта, рванула с места. Она торопилась убраться подальше от кабинета, прежде чем кто-нибудь засвидетельствует ее подслушивание и даст врагам повод воплотить идею Лейсандры в жизнь.

«Развитая раса! — убегая, думала Мари и прислушивалась к своему учащающемуся сердцебиению. — Настолько развитая, что готова убивать тех, кто не нравится!»

Она не представляла, что ей делать! Рассказать Луисцару? Поверит ли он ей? Да, поверит! Он почувствует, что она говорит правду! Но что тогда? Как это отразится на его отношениях с матерью?

«Почему я вообще забочусь о ней?! — мысленно ругала себя Мари. — К черту ее! Она в сговоре с преступниками, а именно ими являются Лейсандра и Нэим!»

Невольно она даже подумала о Шеймасе. Отталкиваясь от услышанного, Мари видела великую вероятность того, что его тоже подставили. Неужели мать могла поступить так с родным сыном?

«Нужно немедленно все выведать о Шеймасе!» — решила Мари и вспомнила о флиомах. Стон и Блин, как и она, сейчас злы на Совет и расположены к откровенному разговору. Да и их пошлый спор все еще оставался нерешенным. Вот только Мари не знала, где их искать.