Выбежав из башни и, промчавшись по коридору к лестнице, ведущей к этажу с комнатами, Мари завернула за угол и налетела на твердую мужскую грудь.

— Тихо-тихо! — улыбнулся Луисцар, поймав ее в свои объятия. — От кого ты убегаешь?

— Я? — оторопела Мари, тяжело дыша. — Луис… Меня хотят выставить изменницей в глазах Совета, а если не получится, то скорее всего меня убьют.

— Э-э-эм… Что?

— Я только что слышала! Против меня организован заговор!

— Кем организован? — смутился Луисцар.

— Нэимом, Лейсандрой и… и… — глядя в его глаза, она пыталась произнести имя его матери, но язык не поворачивался. Луисцар остался без отца и брата. Тальина была его единственным родным человеком. Мари не могла нанести ему такой удар. Тем более, Тальина запротестовала, когда Лейсандра заговорила об убийстве. Может, эта женщина еще не потеряна? Может, есть шанс доказать ей, что Мари сделает Луисцара счастливым?

— Нэимом и Лейсандрой? — он чуть улыбнулся. — Мари, ты в порядке? Тебе точно не показалось?

— Не знаю, — выдавила она. — У меня было видение. Я вспомнила родителей и проснулась в слезах. Может, я еще сплю?

— Дорогая моя, — Луисцар погладил ее по щеке. — Я рядом.

Она прикрыла веки и, отдышавшись, прошептала:

— Ты побудешь со мной, Луис?

— Конечно.

Он скрывал от нее подробности обвинения Шеймаса, и Мари тоже решила оставить за собой один секрет. Сначала она все-таки расспросит обо всем флиомов, а потом обдумает, как действовать дальше. Во всяком случае, пока она будет держать Луисцара подальше от смертельно-опасных интриг его матери.

Луисцар проводил Мари в комнату, налил ей стакан воды и ушел, пообещав скоро вернуться. Она немного успокоилась, а когда он вновь появился в ее покоях, и вовсе позабыла о Тальине и ее подельниках. Луисцар принес поднос с вином и фруктами и, поставив его на кровать, где полулежа сидела Мари, взял в руки вазочку с крупной ярко-красной ягодой — что-то между клубникой и малиной. Ягода была посыпана сахарной пудрой и выглядела очень аппетитно.

— Я проголодался. А ты? — Луисцар сел и хитро посмотрел на Мари, уже облизывающуюся при виде угощений.

В комнате резвился легкий ветер, приносящий волшебный аромат с кукурузных полей. Позолота мерцала в последних лучах, утопающих в бездонной синеве надвигающейся ночи. Озорные тени играли на лице Луисцара, делая его еще загадочней и притягательней.

Он двумя пальцами взял одну сочную ягоду за плодоножку и протянул Мари. Медля, будто боясь спугнуть столь очаровательного ухажера, она подалась вперед и с благоговейной осторожностью захватила ягоду зубами. Надкусив ее, Мари оставила половину Луисцару, которую он тут же с удовольствием запустив в свой рот. Откинув плодоножку на поднос, он заулыбался:

— Неплохой в этом году урожай.

Неспешно жуя, Мари наблюдала за ним и чувствовала, как он волнуется рядом с ней. Луисцар налил вина в два бокала и подал один ей.

— Некрепкое, — уточнил он.

Мари сделала пару глотков и вернула бокал на поднос. Луисцар же двумя глотками не напился и осушил посудину до дна. Не успел он потянуться за второй ягодой, как Мари ногой сдвинула поднос на край кровати и, смотря Луисцару прямо в глаза, скинула его на пол. Кое-что разбилось со свойственным стеклянным звуком, вино разлилось по ковру, а круглые фрукты покатились в разные стороны. Не позволив Луисцару опомниться, Мари забралась к нему на колени и набросилась на него с бесконечно диким желанием. Он хотел этого, но выполнял данное обещание и не давил на Мари. Однако в свете последних событий она осмелилась вывести их отношения на новый уровень.

Подчинившись ее легкому нажиму на его пах, Луисцар выронил из рук пустой бокал и вазу с клубникой и, жадно прильнул к ней с яростным и настойчивым поцелуем.

— Мари, — прошептал он ей в губы, а потом стал покрывать обжигающими поцелуями ее шею и плечи, стягивая лямки ее платья.

Мари намеренно раскачивалась на нем, стремительно приводя главное орудие страсти в боевое состояние. А когда в ее промежность уперся железный ствол, издала глухой стон. Их тела запылали жаром, бурное дыхание стало эхом разноситься по комнате и вырываться в открытые двери балкона.

Луисцар повалил Мари на кровать и на мгновенье навис над ней. На ее лице играла томная улыбка, которой ему хватило в качестве ее положительного ответа. Он вновь припал к ее губам с более голодным поцелуем. Их языки заплясали в диком танце, руки изучали тела, забираясь пальцами под одежду, давя и царапая кожу.

Мари не стала долго возиться с рубашкой Луисцара, а просто распахнула ее и лишь услышала тихий звон рассыпавшихся по полу пуговиц. Он поднял ее и снова усадил на себя. Опьяненная возбуждением Мари стянула с его плеч рубашку и, оставив губы, стала покусывать его шею, спускаясь ниже и наслаждаясь запахом и вкусом его сильного тела.