Полет длился довольно долго. Частые остановки впускали и выпускали новых пассажиров, которые постоянно пялились на Мари. Она отличалась от остальных трейсовцев тем, что была одета в чистое дорогое платье, сверкала серьгами, кулоном на цепочке, кольцом и браслетом, болтала ногой в изящной туфельке и все еще была растеряна. Ее сердце болело от мысли о непростительном поступке Луисцара, но она не теряла надежду, что он сделал так ради нее. Оттуда ему будет легче помочь ей.

— Твоя остановка, палал! — окликнул ее водитель, когда от полета у Мари уже затекли руки и ноги.

— Спасибо, — поблагодарила она и вышла.

Аэробус поднялся в небо и полетел дальше, а Мари осталась посреди пустыря в полном одиночестве. День клонился к вечеру. Последние солнечные лучи терялись среди крыш домов далекого поселка. А по другую сторону, шпилями вонзаясь в небо, возвышался жуткий замок. Мари поморщилась, представив, сколько летучих мышей там живет, и вспомнив, как сияет дворец Луисцара по сравнению с этим мрачным убожеством из темно-серого камня.

Обнаружив протоптанную тропу, Мари поглубже вздохнула и зашагала к замку. Покореженные ворота были распахнуты, поэтому она не стала дожидаться позволения войти. Тем более никакой кнопки звонка Мари не нашла. Поднявшись на захламленное крыльцо, она постучала по дубовой двери и затаила дыхание. Но ни после первого, ни после пятого раза ей никто не открыл. Поселок был слишком далеко. До ночи Мари могла туда не успеть, значит ей, так или иначе, придется заночевать тут. Набравшись смелости и наглости, она толкнула дверь, и та поддалась. Мари робко вошла в темный сырой холл и осмотрелась. Сплошная грязь, пыль, паутина и мусор. Она даже решила, что над ней подшутили. Тут явно никто не живет!

— Эй, тут есть кто?

«Тут есть кто?»

«Есть кто?»

«Кто?»

«О?»

Ей ответило лишь эхо. Мари не стала закрывать дверь и, прищуриваясь в полумраке, двинулась дальше. Дойдя до широкой изогнутой лестницы, она еще раз осмотрелась. На пыльном полу виднелись следы от мужских ботинок. Это взбодрило Мари, и она снова окликнула хозяина. Прислушавшись, она различила едва уловимую музыку и пошла на звук, доносящийся из переплетений коридоров первого этажа. Чем ближе к источнику звука Мари подходила, тем отчетливее его слышала, а потом увидела и полоску желтого света, падающую на пол.

Она приблизилась к приоткрытой двери и толкнула ее. В комнате, залитой светом тусклых лампочек, работающих с перебоями, Мари увидела крепкого мужчину, стоявшего к ней спиной. Это была мастерская. На стеллажах вдоль стен лежали железные инструменты и запчасти. Столы ломились от станков и приборов. Над рукомойником, заполненным грязной посудой, кружили мухи. Мари сразу пожалела о решении приехать сюда, но вспомнила о том, что здесь живет палал. Она опять посмотрела на не отвлекающегося от работы мужчину и увидела у него короткостриженые мерцающие волосы. Он был по пояс обнажен, и Мари обратила внимание на его смуглую кожу. Палал по своей природе были бледными, так что это лишь доказывало его смешанную кровь.

— Извините! — как можно громче сказала Мари, перекрикивая бьющую по ушам музыку — что-то типа тяжелого рока.

Не оборачиваясь, хозяин дотянулся до кнопки на старом проигрывателе, подключенном к огромным динамикам, щелкнул и медленно развернулся в образовавшейся тишине. Взгляд его ярко-зеленых глаз пронзил Мари, и со всех сторон донесся шелест: «Запечатлена… Запечатлена… Запечатлена…» Ее будто подняло в воздух и закружило. Тело перестало иметь вес, а вся тяжесть выместилась из груди. Это длилось от силы минуту, после чего Мари недоуменно уставилась на незнакомца, вдруг ставшего ей близким на каком-то ментальном уровне.

— Трейсовские аглы! — выругался он вместо приветствия. — Вселенная издевается надо мной! Ты же совсем не в моем вкусе!

— Чт-то, п-простите? — с запинкой переспросила Мари. — Я Мари. Мариэль. Я палал…

— Да я понял, кто ты! — Он взглянул на нее с некоторым сочувствием. — Вот только ждал немного другого. Тебя что, не кормили? Ты на солнце никогда не бывала? А сиськи где? Ты как рожать собираешься с такими узкими бедрами, селедка?

— Вы… Вы что себе позволяете? — наконец опомнилась Мари.

— Мы же с тобой теперь запечатлены, между нами не должно быть барьеров.

— Мы что? — обомлела она. — Вы что-то путаете. Я запечатлена со своим женихом из Опретауна… С Луисцаром…

— Лу, — осклабился Полукровка. — Мой братец Луисцар.

— Да! Луисцар!.. Что? Ваш б… б… брат?

— Ага, — лукаво кивнул тот. — Я Шеймас. Старший брат Луисцара.

Мари сжала такой крепкий кулак, что монеты впились в ее ладонь. Покалывание привело ее в чувство, и она вымолвила:

— Неудачная шутка.

— Я так понимаю, Лу ничего обо мне не рассказывал, — вздохнул Шеймас и, взяв тряпку, принялся оттирать запачканные машинным маслом руки. — Конечно. Он же боялся нашего с тобой запечатления. Пытался оградить тебя от меня. Сберечь для себя.