— Поняла меня? — с мягкой требовательностью спрашивал он у кого-то. — Чтобы впредь такого не повторялось. Я не позволю обирать моих постояльцев. Цену на аренду устанавливаю я. Если не хочешь отправиться на работу в прачечную или на поле, будь добра, проявляй уважение к руководству и честность по отношению к гостям.

— Я поняла, — ответила незнакомка.

Мари не заметила в ее голосе чувства вины, скорее она спешила отвязаться и сказала Вейцу то, что он хотел услышать. Донеслись звуки приближающихся шагов. Из комнаты вышла низкорослая девица в униформе. Несмотря на то, что у нее были огромные, раскосые глаза, уходящие на виски, они казались меньше из-за ее чрезмерно высокого лба и белых волос в тон цвета кожи. Окинув Мари оценивающим взглядом, она деловито зашагала к выходу.

— Мариэль, — изумленно произнес появившийся в дверном проеме Вейц.

Она взглянула на него и, почувствовав, как лицо заливает краска, смущенно улыбнулась:

— Привет.

— Привет, — в ответ улыбнулся Вейц. — Что-то случилось? Где Саймус? — Он выглянул в коридор.

Увидев его, подростки соскочили с подоконника и заторопились к лестнице.

— Пошел по делам. Скоро подойдет. Я могу войти?

— Да… Да, конечно, — заметно заволновавшись, сказал Вейц и пропустил Мари в комнату.

Она состояла из двух секций. Кабинет был обставлен без особых изысков, но со вкусом: добротный стол из темного дерева, кресло, вазон с раскидистой пальмой, диванчик, книжный шкаф. На окнах — жалюзи, на стенах — картины и карты в раме. Дверь во вторую секцию тоже была приоткрыта. Там Мари заметила наводящую порядок горничную.

— Хорошо у тебя, — сказала она, остановившись посреди кабинета.

Вейц почесал затылок. Эта привычка превращала его в робкого мальчишку, смущающегося от любого комплимента и доброго слова о себе.

— Я случайно услышала ваш разговор, — добавила Мари, не зная, с чего начать. — Недобросовестная служащая?

— Не первый раз, — ответил Вейц.

Из спальни вышла горничная, держа перед собой узел с постельным бельем.

— А я говорю вам, увольнять ее надо! — вмешалась она. — Считает, если вы без генного знака, то не имеете права руководить. Сначала взвесила бы свой мозг!

Мари улыбнулась. Женщина взглянула на нее и тоже улыбнулась:

— Простите, я закончила.

Она вышла и закрыла за собой дверь. Между Мари и Вейцом тишиной завибрировал воздух. Ни она, ни он не решались заговорить первыми. Наконец Мари взяла инициативу на себя.

— Мы пролетали над пашнями. Как тебе удалось собрать рабочих? Не думаю, что они работают за еду и кров, как в моем замке. На поле труд тяжкий.

— Зроу им платят, — коротко ответил Вейц.

— Разве в областной казне есть столько денег?

— Ее пополнили спонсоры.

— Флиомы?

— Не только. Еще Тамани, Саймус, я.

Мари удивленно вздернула брови и усмехнулась:

— Ни ты, ни Шеймас словом не обмолвились.

— Такие мы, — улыбнулся Вейц. — Все это — твоя заслуга. Ты не побоялась гнева Совета и вдохновила всех нас.

— Я лишь наговорила вам шаблонных фраз ободрения. Нельзя вытянуть из кого-то смелость, если ее заведомо в нем нет.

— А в тебе есть?

Этот вопрос пронзил Мари. Наверное, есть, раз она все-таки пришла. Перестав заламывать пальцы, она сорвалась с места и двумя шагами преодолела разделяющее их с Вейцом расстояние. Не дав ему опомниться, Мари обвила руками его шею и впилась в его рот долгожданным поцелуем. Вейц запылал огнем. Подхватив Мари под бедра, он усадил ее на край стола и, ладонями блуждая по ее талии и спине, горячо отвечал на поцелуй.

Мари вспыхнула диким желанием. Задрав подол платья, она ногами обхватила бедра Вейца и, не прекращая поцелуя, схватилась за ворот его рубашки. Когда на пол отлетела оторвавшаяся верхняя пуговица, Вейц резко отстранился и остановил руки Мари.

— Нет! — шепотом сказал он, взглянув на нее затуманенными возбуждением глазами. — Нельзя…

Переводя сбившееся дыхание, Мари произнесла:

— Я хочу увидеть тебя.

— Тебе не понравится.

— Откуда ты знаешь?

Мари потянула за полочки рубашки, и пуговицы одна за другой со звоном ссыпались на пол. Медленно стянув рубашку с плеч Вейца, Мари опустила взгляд на его хорошо натренированное тело с манящими рельефами груди и живота. Перед ней оголилась кожа, какой она еще никогда не видела. Обычная человеческая плавно переходила в змеиную — именно такой была первая ассоциация Мари, — потом снова в человеческую. Два типа кожи будто переплетались друг с другом. Но «змеиная» отличалась светло-голубым оттенком, мерцающим в свете дня. Поэтому Мари не могла точно назвать ее змеиной. И рыбной чешуей это тоже не назовешь.

Мари кончиками пальцев провела по груди Вейца и восхищенно прошептала:

— Ты прекрасен.

Вейц, по всей вероятности, услышав о себе такое впервые, застыл. Мари прильнула к его телу и стала покрывать его легкими поцелуями.

— Я гибрид, Мариэль.

Она подняла лицо и, притянув его к себе, ответила:

— Ты шедевр, Вейц.