Парни подбежали к столу, закрепили концы цепей на ножках и принялись надевать на Вейца наручники, присоединенные к другим концам.

— Осторожней! — прикрикнула Гилья. — Эта нога сломана. И та рука тоже.

— Оставьте! — Мари оттолкнула их, когда они собрались заковать сломанную руку. — Он ею даже мухе не навредит.

— Госпожа, это опасно, — забеспокоилась Гилья, но Мари ее не слушала.

Держа Вейца за запястье, она гладила его по голове и всматривалась в лицо. Вскоре его веки задрожали, рот приоткрылся, и он хрипло вздохнул. Распахнув один глаз (второй заплыл от воспаления), Вейц попытался сфокусировать зрение. Сосуды в глазном яблоке лопнули, и оно почти полностью было красным.

— Вейц, Вейц, — зашептала Мари, не обращая внимания на текущие по ее щекам слезы. — Слышишь? Все будет хорошо. Потерпи, родной. Шеймас скоро привезет браслет, и тебе сразу станет легче.

Вейц содрогнулся в конвульсии.

— Отойдите, госпожа! — заорала Гилья, оббегая стол.

— Что это? — ужаснулась Мари, выпрямившись.

— Отойдите! — настойчивее повторила служанка и едва схватила ее за руку, как Вейц выгнулся и взвыл от боли.

Пальцы его сломанной руки сомкнулись на запястье Мари мертвой хваткой. Вены на его шее и плечах вздулись, зрачок стал вертикальным, вылезли клыки.

— О, нет! Он трансформируется! — Гилья потянула Мари на себя, но та не могла освободиться от хватки Вейца. — Помогите мне! — крикнула она застывшим в стороне мужчинам.

Те не успели подбежать на помощь, как Вейц утробно зарычал и, взмахнув другой рукой, разорвал цепь. Последнее, что запомнила Мари, это как Вейц резко сел и занес когтистую руку над ней. В следующее мгновенье все померкло.

Приходила в себя Мари медленно и болезненно. Голова раскалывалась, а еще адски жгло щеку и першило в горле.

— Тише, тише, — услышала она шепот Шеймаса. — На, попей.

Мари почувствовала на своих губах соломинку и присосалась к ней. Сделав несколько глотков, она выдохнула и приоткрыла глаза. Она лежала на своей кровати в комнате. Шеймас сидел рядом. Одетый в майку и штаны.

— Вейц? — первым делом спросила она.

— Я привез браслет. Он будет в порядке. — Шеймас через силу улыбнулся. — Гилья наложила тебе швы и готовит мазь. Надо избавиться от этого до того, как Вейц очнется.

— Швы? — недопоняла Мари и поморщилась от резкой боли. На щеке что-то мешало. Она приложила к ней ладонь и нащупала повязку. — Что это?

— Ты мне скажи.

Мари попыталась вспомнить произошедшее, но все было как в тумане. Она четче помнила историю своей расы, чем события последней ночи.

— Я же сказал тебе уйти к себе. Никогда не слушаешь!

— Что случилось, Шеймас?

— Ты получила неплохой хук справа от лапищи гибрида. Ударилась головой и отключилась.

— Он же случайно… Я хотела помочь. Понадеялась на память расы. Должна же я хоть что-то знать, уметь.

Шеймас покачал головой и, сжав руку Мари в своих ладонях, произнес:

— Память расы не так работает, Мариэль. Она как энциклопедия по истории в твоей голове. Ты помнишь и знаешь ее зарождение, особенности, быт, культуру, гибель. Но ты не властна над привитыми навыками и умениями. Ты не можешь знать медицину, инженерию и остальное. Это индивидуальные качества, а не общие.

Мари огорченно вздохнула.

— Как он?

— Получше.

— Долго я была в отключке?

— Уже утро, — сообщил Шеймас.

— Где он?

— Там же. Гилья запрещает переносить его, пока кости не окрепнут.

Мари приподнялась. Шеймас подложил ей под поясницу подушку. Она удобно села.

— Где ты достал браслет?

— У флиомов. Где же еще?

— Что они запросили взамен? Деньги их вряд ли заинтересовали.

Шеймас немного помолчал.

— Ничего важного, — ответил он, пытаясь улыбнуться.

— Так я и поверила. Говори.

— Свейх.

Свейх! Тот самый, который Шеймас собирал много лет, чтобы однажды отправиться на поиски накопителя — единственной улики против губителей Палалии!

— Ты отдал его? — спросила Мари.

Шеймас кивнул.

— А что еще мне оставалось? Жизнь Вейца для меня важнее, чем наказание Нэима.

У Мари снова защипало глаза. Стиснув зубы, чтобы сдержать слезы, она отдышалась и процедила:

— Я уничтожу его. Не знаю, как, но я сделаю это.

Шеймас нервно потер щетинистый подбородок и грустно усмехнулся: