– Я в ближайшее время обязательно расскажу о командных заклинаниях. Они здорово упрощают жизнь. Тем более, что ты с ними уже сталкивалась.

Я ела, слушала и мотала на ус все, что говорил Шатрэн и жалела, что не была столь внимательна, когда он рассказывал мне об академии и о замке вчера. Много полезной информации наверное упустила. И по тому как тяжко вздохнул Шатрэн в начале разговора со мной, он вчера рассказывал мне и о том, как мне предстояло начать мою академическую жизнь в качестве кадеми.

– Что-нибудь известно о ректоре Алгарсисе и его приспешниках? О тех, кто меня похитил? – я закидала его вопросами, стоило только ему на секунду остановиться.

Я и хотела, чтобы папашка с соучастниками получили по заслугам и по закону, и не хотела одновременно. Я не знала, как в академии и в этом мире в целом отнесутся ко мне как только узнают, что я не жертва нелегальных рабовладельческих пережитков, а иномирянка. Как отреагируют и что сделают со мной после этого, почуяв безнаказанность? Я ведь не гражданка государства, в котором сейчас находилась. Я даже не знала его названия!

– Пока ничего. Ректору Алгарсису пока не выдвигали обвинения, но его причастность к «Изгнанию четвертого» подтверждена. Если бы только дознаватели получили тело кадема Дакара, то доказательств его виновности было бы достаточно. – Шатрэн задумался и положил вилку. – Не распространяйся об этом. Председательница старается подготовиться к его аресту как можно тише, без привлечения внимания. Нельзя позволить ему сбежать. Раз уж он участвовал в «Изгнании четвертого», то ему никогда не очиститься. Он не пройдет проверку. И тем временем ему никто не помешает сбежать заграницу, где его будет практически нереально достать.

Я тоже закончила завтрак, умудрившись прикончить дополнительных два бутерброда моего сотрапезника, а ему досталось сто процентов каши в предназначенной мне тарелке. Махнулись не глядя. После слов Шатрэна мне было о чем подумать. Он ни слова не сказал ни о папашке, ни о тех двоих, кто в униформе газовой службы ворвался в мою квартиру и притащил меня к папашке.

Полученная информация примерно в равных долях говорила о двух взаимоисключающих вещах: либо некто Он уничтожил папашку и его приспешников, что от меня решили скрыть; либо папашка и его прихвостни сбежали, получив пинок под зад от ректора Алгарсиса. Мне показалось, он был обеспокоен секретностью нелегальных сделок, проводимых в академии. Он так разозлился, узнав, что я сбежала!

– Конечно, я не буду никому рассказывать! – согласилась я, понимая, что держать язык за зубами было в моих интересах. На сегодняшний день Шатрэн и председательница были моими единственными живыми союзниками, и я не планировала становиться их врагом. Более того я собиралась в первую очередь именно от них скрывать, откуда я прибыла на самом деле и мои попытки вернуться в мой мир.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Председательница должно быть не кажется тебе хорошим человеком, – хмуро заметил Шатрэн, положив собранные в замок кисти рук на столе перед собой. – Порой мне самому кажется, что она перебарщивает в своих решениях. Иногда сильно перебарщивает. Но все равно она будет до самого конца держаться за свою и своей семьи репутацию и никогда не сделает ничего уголовно наказуемого.

– Какой смысл держаться за репутацию семьи, любой член которой может, кхм, нагадить и не только в душу? – спросила я, ведь перед моими глазами был реальный пример. Если бы Марина Васильевна была азиаткой и держалась за честь семьи, то ее бы давно сгнобило общество и она сама себя из-за обществоцентричного воспитания.

– Если кто-то из ее семьи поступит так… – Шатрэн всерьез призадумался над возможностью худшего исхода. – Это будет финал ее интриг. – Шатрен горестно вздохнул и продолжил в более бодром ключе. – Я бы не отказался от такого ректора, как наша председательница. Академия расцветет под ее руководством.

Я усмехнулась, припомнив запрет на выращивание цветов в академическом саду. Как академия могла расцвести, если на всей территории не было ни одного цветка? Стараниями парня-первогодки, которого я впервые увидела вчера ночью и с которым столкнулась сегодня утром в коридоре, теперь в академии были две грядки шикарных алых роз. Срезать бы одну, разгрести срач на подоконнике хотя бы на своей половине и украсить ее одиноким цветком в тонкой высокой вазочке. Ммм…

– Я сказал что-то смешное? – поинтересовался Шатрэн, не понимая причин моего веселья. А я не собиралась объяснять ему и подставлять того незнакомого парня. Его ночная работа была выполнена великолепно.

– Нет, все в порядке. Я просто вспомнила кое-что очень смешное. Так что насчет моего расписания?

– Подай мне свою тетрадку, – попросил Шатрэн.