– Вернемся к теме лекции. Всем вам в скором времени предстоит выбрать между светлым светом и темным светом. В разных учебных пособиях вы можете встретить такие обозначения как исключительный или утопичный свет и теневой или реальный свет…

Преподавательница была уже немолода, но я и не ждала других молодых, как Шатрэн, преподавателей. Наставников под пятьдесят и больше лет я пожалуй оценю гораздо больше. У них есть и предметный стаж, и педагогический опыт. Шатрэн похвастаться тем же не мог, а оценить его квалификацию я не могла, познакомившись с ним мимолетно.

А ведь Шатрэн прав… Насчет тела Дакара. Его продержали в комнате, где меня заточили, целую ночь для моего устрашения, и к утру оно исчезло по волшебству, словно само собой или распалось на атомы. Тело могли уничтожить через пару дней, поэтому призрак Дакара не вернулся после моего судьбоносного поражения. Вероятность найти Дакара крайне мала, если вообще не равнялась нулю.

Меня все еще штормило от кошмарной ночи, и сейчас под монотонный голос пожилой преподавательницы теоретической магии я засыпала, вздрагивала и пробуждалась раз за разом. В результате запись лекции в тетради была несколько фривольной. Рука сама писала практически без поддержки головы и без ее контроля.

– Привет, – шепнули мне на ухо, и я резко отскочила в другую сторону. Преподавательница окинула меня недовольным взглядом и вернулась к лекции. – Ты странная. Анита, ау. Ты меня слышишь?

– Слышу, – я передернула плечом, показывая, что не намерена тратить на него свое время. Мне не нужны знакомства, которые будут лезть в мои дела и мешать готовиться к возвращению домой. – И предпочитаю не слышать.

– Ты очень странная, – повторил надоедливый эко активист. У меня возникли подозрения, что вчера он меня все-таки видел и сейчас пытался подкатить ко мне, чтобы я его не выдавала. Я и не собиралась его подставлять. Озеленение – это всегда хорошо. Но я также не могла его заверить в своей полной солидарности, потому что он мог и не видеть меня вчера, а прицепиться ко мне от скуки.

Какое ему дело до моих странностей? Мне срочно нужно призрака найти или убедиться, что его больше не существовало в этом мире. Тогда я перестану надеяться на его посильную помощь, и свое спасение возьму в свои руки. Будто мне мало проблем с ночными кошмарами, появившимися после примерки блокирующей магию ленты, опасениями их продолжения после возвращения домой. А еще меня гложило неприятное чувство безнаказанности папашки. У него были шансы сбежать и спрятаться от Него в моем мире.

– Анита, меня Каннем зовут. Каннем, слышишь? – он ткнул меня тупым кончиком карандаша, чем довел до крайней точки кипения. Неожиданно для самой себя я выхватила из его руки карандаш и сломала в ладони. Только маленькая искорка магии вспыхнула.

– Последний ряд! – сделала замечание преподавательница, не выдержав нашей маленькой потасовки. Вот только я не считала себя виноватой, а меня к виноватым взяли и причислили. – Ведите себя тише и не срывайте лекцию.

Два обрубка карандаша упали на стол, и мне было очень стыдно. В моей жизни было всего несколько раз, когда меня ругали за дисциплину, и каждый раз я чувствовала себя, словно по мне проехались трактором. Меня публично унизили, а парню хоть бы хны. Я на него так зла, что готова покуситься на убийство. Эмоции эмоциями, а повторить нечто подобное в реальности я не была способна.

Я пересела на несколько мест ближе к центру, положив на ближайшее место ко мне между Каннемом и мной пенал, чтобы парень не занял, и вернулась к конспектированию. Лекция выглядела объемистой, и я проглядела написанное глазами. Вроде бы неплохо. Разборчиво и даже можно разобраться в написанном.

Уже много лет я страдала от синдрома отличницы и никак не могла вылечиться. Если что-то у меня не получалось, то неудачи вводили меня в уныние, и я плыла по течению, либо бесилась, пытаясь переделать идеально, и все равно скатывалась в уныние. Каннем постоянно смотрел на меня, и теперь уже его взгляды раздражали меня.

– Сегодня на этом закончим, – объявила преподавательница, когда два часа, отведенных на занятие, подошли к концу. Я сильно устала, потому что не привыкла к таким длинным занятиям без перерывов. В школе один урок длился всего сорок пять минут. Я готовилась к полуторачасовым лекциям в универе, но какие-то жалкие дополнительные тридцать минут меня выжали. – Кадеми Рэнвальд, подойдите перед уходом. Я хочу познакомиться с вами поближе.

Я не сразу поняла, что преподавательница обращалась ко мне. Заметила только как напрягся Каннем и только после этого вспомнила, что я теперь Анита Рэнвальд. Из-за него меня будут отчитывать за плохое поведение и попытку срыва урока. Почему? Что я такого сделала? Сломала карандаш придурка, который ко мне приставал? Почему она его захотела отчитать, а меня. Не я ведь к нему лезла, и она точно все видела!