Под одеялом я даже сжалась, желая занимать как можно меньше места и не отсвечивать. Пусть большие страшные дядьки-дознаватели из органов правопорядка разбираются с преступниками. Они за это зарплату получали, и я не собиралась отбирать их хлеб. Вскоре я услышала шаги. Кто-то приближался к двум незнакомым мужчинам, и он, остановившись рядом с ними, сразу же заговорил.

– Вы нашли книгу? – потребовал Шатрэн. Это был он. Его голос… такой же холодный, как был в тренировочном зале. Шатрэн не хотел, чтобы наше миловидное общение стало достоянием общественности. Так это его настоящий голос. Но со мной он почему-то другой.

– Ни одну, – отчитался один из незнакомцев, и второй поддакнул.

– Мы обыскали обе комнаты, и ни в одной нет ни следа книг, записанных в библиотечной карточке.

– Тогда активируйте отслеживающий протокол, – разрешил Шатрэн, а я, полностью шокированная его метаморфозой, слушала, как четко он отдавал короткие приказы. – Я должен лично убедиться, что Анита распространительница айшонг-ву.

Я?! Я подскочила на месте, навернувшись с кровати и больно ударившись коленками о каменный пол. Если «айшонг-ву» было названием наркотика, а, говоря об Аните, Шатрэн имел в виду меня, то я должна была лично поговорить с ним и объясниться! Нельзя обвинять меня лишь потому, что в один не очень хороший день я появилась из ниоткуда.

Меня услышали, и Шатрэн приоткрыл дверь в мою палату. Я подняла голову на свет, льющийся из приоткрытой двери, и в шоке уставилась на Шатрэна, не в силах произнести ни звука. Теперь я понимала, почему его назначили новым ректором Академии Трех Сил! Его слабость и мягкость были всего лишь показными. А тот мужчина в тренировочном зале мне не показался!

– Какая Анита? – спросила я его с надрывом. – Какая распространительница? Я все о себе расскажу, только не надо ни в чем обвинять меня! Я никогда зла не совершала!

Не замечая собственных слез, я смотрела в холодное лицо Шатрэна и видела, как сияли его обращенные на меня добрые глаза. Все-таки он еще не до конца уверен в моем обвинении. Ему нужны были более веские доказательства, чем… мое отравление? Меня отравили наркотиком? Но ведь я… но ведь я хорошо себя чувствовала еще долгое время с тех пор, как вырвалась из заточения. Неужели Наяна как-то смогла…

Шатрэн приблизился и присел рядом со мной. Он обнял меня, прижав к груди, а за его спиной маячили двое дознавателей, которые почему-то подчинялись ему. Раз они подчинялись, значит я могла рассчитывать на защиту Шатрэна? Могла ли я рассказать ему все?

Когда я чуть успокоилась и перестала всхлипывать, он пересадил меня на кровать и сам присел рядом. Происходящее… я не могла закрывать глаза на поведение Шатрэна, совершенно немыслимое по отношению к девушке, в которой он видел обычную студентку. Между нами сравнительно небольшая разница в возрасте, он очень молод… и он относился ко мне по-особенному. Этого больше нельзя было отрицать.

– Скажи мне, куда ты положила книги. Ты взяла их в библиотеке и куда ты положила их? – медленно, чуть ли не по слогам произнес Шатрэн. Вряд ли я смогла бы сейчас воспринимать его обычную речь нормальной скорости.

– В моей крови нашли наркотики? Много? Я могу вылечиться?

– Айшонг-ву не наркотик, а цветок, источающий наркотические семена и галлюциногенную пыльцу. По закону он не запрещен для распространения. Используется в основном в маргинальных слоях общества и в ночных кабаре. Айшонг-ву не смертелен и признан легким наркотиком. И все равно мы не можем игнорировать, что он ядовит.

То есть айшонг-ву что-то вроде местного эквивалента насвая? К нам в школу приходил полицейский и объяснял почему насвай – плохая идея чтобы показать друзьям как ты крут. Он показывал красочную презентацию и приводил статистику отравлений насваем, включая тяжелые случаи. Точнее он больше всего внимания уделял худшим из последствий. В кое-то веке обязательный социальный урок против чего-то (алкоголя, наркотиков, подросткового секса) получился действительно интересным.

– Цветок? – удивилась я и недоуменно посмотрела в глаза Шатрэну. – Кто-то из моих соседок говорил, что все цветы в академическом саду были уничтожены, потому что какой-то парень отравился несколько лет назад, и его родители-спонсоры устроили бывшему ректору Алгарсису ультиматум. Или что-то вроде этого.

– Да. Это произошло в прошлом году. Студенты много десятилетий промышляли выращиванием и продажей за пределами академии, если хотели немного поправить свое материальное положение. В прошлом году один кадем из очень богатой семьи обкурился до того состояния, что с башни сбросился. Выжил. Родители провозили его по всем отечественным и заграничным целителям, а бывшему ректору Алгарсису очень хорошо позолотили ручку, чтобы истинная причина якобы несчастного случая их сына не всплыла в новостях.