Грин Агата

Сердце Аксара, или Измена по-королевски

Глава 1

Погода стояла так себе — было еще не настолько холодно, чтобы надевать теплую

куртку, но

достаточно промозгло. Я шла по улице, грея руки в карманах любимой кожанки и

шмыгая

носом. Не разреветься бы на улице!

Утром меня вызвал шеф и отчитал за опоздания. Я повинилась, но напомнила, что и

после

работы частенько остаюсь, и на выходных подрываюсь, если нужно, в офис. Шеф

сказал, что за

это он доплачивает, а я напомнила, что ни разу не доплатил. Слово за слово, мы

поругались, и

предложение писать заявление на увольнение по собственному желанию не заставило

себя

ждать. Да, я опаздываю частенько, но что такое десять-пятнадцать минут с утра

против двух-

трех часов, которые я периодически просиживаю в кабинете, чтобы закончить

срочные дела?

В общем, мерзкое утро выдалось. Как и вся прошедшая неделя: в понедельник

выяснила, что

парень мне изменяет; в среду позвонил отец — кажется, у него снова депрессия, а

это

автоматически означает запой; в четверг я села на жвачку в метро — испортила

любимые

джинсы! А сегодня пятница и увольнение… У меня засвербело в носу — кажется, еще

и

простуда напала! Я остановилась у ближайшей скамьи, выудила из сумки пачку

бумажных

платочков, выудила один, высморкалась. Со спины налетел еще один порыв ветра, вырвал

испачканный платочек из рук, понес куда-то.

Я взялась за ручку сумки и пошла.

— София! — позвал меня кто-то.

Я обернулась.

Мужчина, статный, высокий. Как он умудрился так незаметно ко мне подойти? И во

что это он

одет? Я такие длинные плащи только в кино видела. Хорошая вещичка, ничего не

скажешь,

вот только мне не нравится, как низко капюшон надвинут на лицо. Помимо этого, в

глаза мне

бросилась неуловимая странность всего облика мужчины.

— София, — повторил он глухо.

— Да. Вы что-то хотели? — вежливо осведомилась я.

— Хотел.

Я и моргнуть не успела, как он шагнул ко мне и дал пощечину, да такую, что меня

развернуло

в сторону, и я бухнулась на колени. Сумочка от рывка тоже упала, ее содержимое

оказалось

на тротуаре.

Ошарашенная, я поднесла ладонь к щеке. Правая сторона лица онемела. Ну и псих!

Лучше

свалить от него как можно скорее! Увы, псих угадал мои намерения и, схватив меня

за руку,

подтянул вверх к себе:

— Нашла мир себе под стать? Хорошо спряталась, молодец. Но у меня отменные

ищейки.

— Больной? — шепнула я, холодея от страха. Эта улочка всегда пустует… Если я

закричу,

услышат ли меня? А если услышат, придут ли на помощь?

— Я здоров. У меня была только одна болезнь — ты, — выговорил он с отвращением.

— Но я

излечился.

Я рванулась в сторону, но он меня удержал.

— Помоги-и-ите!

— Кричи, — милостиво разрешил маньяк. — Тебя не услышат.

— Да что тебе нужно?! — с отчаянием спросила я, продолжая бешено вырываться и

производить шум. Поблизости явно никого не было, да и сумерки наползли слишком

быстро…

Черт, разве такое может со мной случиться?

— Ты за все заплатишь. А остаток дней проведешь в заключении, как и подобает

преступнице

и изменнице.

— О чем ты говоришь?!

— Скоро поймешь.

У меня появилось ощущение, что земля ушла из-под ног, а перед глазами

закружились

хороводы звездочек. Они танцевали, меняли размеры, дразнили меня… Наконец, перед

глазами перестало мельтешить. Маньяк в плаще все еще держал меня за руку, и для

надежности так к себе прижал, как будто хотел со мной воедино слиться.

Я протерла глаза.

То ли темнота слишком быстро спустилась на московские улицы, то ли этот психопат

успел

утащить меня куда-то. Я хотела заорать снова, но тут вспыхнул свет, и крик

застрял у меня в

горле.

Мы находились посреди просторной комнаты. В первую очередь мне в глаза бросилась

огромная люстра, испускающая болезненно-яркий свет. Затем я отметила, что

комната не

просторна, а громадна, да и вовсе это не комната, а зал. Ошарашивающих деталей

стало так

много, что у меня закружилась голова. Это ведь галлюцинация? Хоть бы это была

цветная,

объемная, натуралистичная — но галлюцинация!

Маньяк потащил меня за собой, не заботясь о моем самочувствии.

— О, Боже, — вздохнула я, но мой голос почему-то прозвучал не так, как обычно —

стал

гораздо нежнее. А вместо привычных русских слов я услышала слова, похожие на

немецкие по

звучанию. На глаза упала волнистая прядь.

Я остановилась, вырвала руку у маньяка и схватилась за голову. Мои волосы… мои