— Но у меня есть гордость! И никакое забытье этого не изменит!

Сказав это, я осознала, насколько пафосно и бестолково звучат мои слова. Нет, так дело не

пойдет. Представим, что я на работе и мне нужно прийти к консенсусу с ужасно

заносчивым

заказчиком. Я заговорила по-другому, миролюбиво и спокойно:

— Вместо того чтобы убивать меня, лучше дайте мне возможность исправить

содеянное, Ваше

Величество.

— Исправить?! — рявкнул король и схватил меня за плечи. — Мой отец погиб! Из-за

тебя!

— Мне жаль…

— Жаль? О, как удобно твое забытье! Как же я теперь пойму, о чем ты думала, соблазняя

моего отца, убивая его, предавая меня?

— Не смогу вам ответить…

— Знаю, — усмирив гнев, горько промолвил мужчина, — и это злит меня. Можешь

показывать

свой нрав сейчас, но при подданных сумей обуздать характер. Попроси прощения.

Покайся.

Тогда смерть твоя будет не так мучительна.

— В чем покаяться? В убийстве короля?

— Не только! Список твоих злодеяний слишком длинный!

— А какова главная вина?

— Измена!

— Вам или королевству?

«Ай-ай! Да ты мастер переговоров, Соня!»

Король со всей силы врезал кулаком по стене в опасной близости от меня. По

пальцам

мужчины побежали шустрые ручейки крови, запачкали рукав камзола — или кафтана?

Красавец резким движением стянул шейный платок и не слишком аккуратно замотал

руку.

Я отметила между делом, что, раз он не может усилием воли себя залечить, значит, не

является неуязвимым. И значит, «магия» Источника действует только на

неодушевленное.

— Очень больно? — сочувственно спросила я.

— Что ты знаешь о боли? — устало ответил король.

— Кое-что знаю. Однажды я так сильно мизинчиком об ножку стула ударилась!

Красавец бросил на меня гневный взгляд, и я виновато улыбнулась:

— Простите! А вообще, там, в другом мире, у меня была совсем не сладкая жизнь.

Так что…

— Это была не твоя жизнь. Ты была всего лишь подселенкой, ютилась в чужом теле с

чужой

душой.

— А как я туда ушла? Наши миры как-то связаны? — попыталась я сменить тему.

— Миров множество. Тот мир, куда ты бежала, запретен для перемещений. Поэтому ты

жила в

нем подселенкой. Только так бы стражи не заметили тебя.

— Стражи?

Король окинул меня потухшим взглядом:

— Я не за тем пришел, чтобы развлекать тебя беседами. Подданные жаждут твоей

мучительной смерти, мне же хочется просто забыть о тебе, стереть из моего мира.

Проглоти

свою гордость, сбавь спесь — попроси прощения перед всеми. Тогда я освобожу тебя

от жизни

легко и быстро. В ином же случае…

Мне вовсе не казалось, что я веду себя особенно спесиво или кичусь гордостью, но

спорить я

не стала:

— Я вас поняла, Ваше Величество.

— Попросишь прощения?

— Да.

Король добился того, за чем пришел — убедил меня не устраивать представления на

казни. Но

медлил уходить… Нет, все-таки он пришел не для того, чтобы дать мне выбор, как

умереть.

Ему нужно было попрощаться со мной, наедине, без посторонних.

— Что же ты натворила, София? — тусклым голосом спросил красавец. — Я бы тебе и

так все

дал… Но ты не захотела ждать. Теперь потеряешь последнее, что имеешь — жизнь.

С этими словами он исчез.

После ухода короля я недолго оставалась в одиночестве — меня навестил Верховный

Смотритель Дитрич. Он с довольным выражением оценил мою растерянную физиономию.

— Время пришло, Ваше Величество, — он улыбнулся, не скрывая злорадства. — Вы

помните, о

чем я вас предупреждал?

— У меня отличная память.

Моя одежда поменялась на нечто белое, бесформенное и полупрозрачное. Пропали

обувь и

нижнее белье, а волосы растеклись живописно по плечам.

— Ритуальное облачение, — пояснил Дитрич.

— А скромнее облачения не нашлось? — протянула я, прикрывая волосами грудь, обрисованную тонкой тканью. Еще и соски затвердели от холода, выделились

горошинками. Я

глянула на старикашку и с облегчением отметила, что его мой пикантный внешний

вид совсем

не интересует.

— Простолюдины участвуют в ритуалах обнаженными, лишь титулованным особам

допускается накидывать легкое одеяние.

— А в чем будет состоять ритуал?

— Увидите, Ваше Величество.

И правда — увидела. Камера сменилась другими декорациями, выстроенными по

чьей-то

чужой воле. Я уже знала, что мы находимся в месте, в котором нет ничего

постоянного,

которое питается чужими мыслями и воплощает их в реальность. К нам подступала

темнота,

из нее тянуло холодом. Небось, это злобный Коршун-Дитрич старается сделать мои

последние

минуты ужасными!