Мне же достался изящный металлический браслет из крупных ажурных звеньев, платка в нем выглядела как овальная пластина с выгравированным на ней декоративным узором. Отсутствие циферблата Недич обосновал прямо и однозначно: чтобы я, если понадобится, спокойно покупала все нужное и не пыталась считать его деньги. Я очень надеялась, что такой надобности не возникнет, а там я все-таки освоюсь, начну учиться или работать и обрету некоторую финансовую независимость.

Вес вещицы, а также чутье подсказывали, что игрушка эта — целиком золотая, но я пошла на сделку с совестью: не стала уточнять и спорить, а постановила считать ее удачной имитацией. Потому что столько золота разом было для меня слишком.

Нет, я понимала, что Май считает все это нормальным, ему не сложно, и траты его на меня, наверное, не так уж велики, если учесть титул мужчины и размеры принадлежащих Недичам заводов. Больше того, на его месте я бы, наверное, тоже отмахивалась от попыток отблагодарить и называла бы все это пустяками. Но принимать такую помощь мне по-прежнему было морально тяжело. Наверное, там, в прошлой жизни, я настолько привыкла содержать себя самостоятельно, что сейчас, даже лишившись личных воспоминаний, не могла отделаться от этой привычки.

Сегодня, впрочем, платка должна была принести мне пользу: я планировала в одиночестве пообедать в местной столовой. На столь скромные траты моя совесть смотрела спокойно.

Но это все потом, в середине дня, а пока я с любопытством изучала университетское жилище Мая. И, честно говоря, это пристанище Недича нравилось мне гораздо больше роскошной квартиры.

Небольшая прихожая, в ней справа и слева двери в крошечную душевую и туалет, прямо — проход в просторную комнату, общую на двоих с отсутствующим сейчас соседом. Слева — кухонный уголок, справа — пара книжных шкафов и один платяной. Прямо, у окна, большой стол и пять стульев вокруг него, шестого не хватало. Левая дверь вела в жилище Мая, правая, соответственно, к соседу, который меня не интересовал.

Впрочем, нет, было любопытно, кто здесь еще обитает. Учитывая аккуратность Недича, разложенные тут и там стопки книг, разбросанные обрывки бумаги и даже объедки, какие-то склянки и пустые кружки принадлежали именно соседу. Как и гора посуды в раковине и подозрительного вида радужные пятна на полу прямо перед входом, которые мы аккуратно обошли.

— Пол-луны меня не было, — печально вздохнул Май, качнув головой. — Извини за этот беспорядок, я не сообразил, что Талаев успеет все так… обжить. Не надо было тебя сюда вести.

— Да ладно, могло быть и хуже, — отмахнулась я. — Но как же ты, бедный, с ним уживался, с твоей-то любовью к порядку?

— Приходилось часто убирать, — развел руками Недич и отпер дверь в свою спальню.

— Вот прямо руками убирать? Какой-то ты неправильный князь. — Я выразительно хмыкнула.

— Не стыдно взять тряпку и убрать грязь, стыдно жить в грязи, — невозмутимо отозвался он. С этим спорить было сложно.

За дверью обнаружилась небольшая комнатка, странно уютная, несмотря на простую казенную обстановку и отсутствие каких-то личных безделушек. Слева у входа узкая кровать, по-солдатски (уж не знаю, откуда у меня эта ассоциация) аккуратно заправленная темно-синим покрывалом. Дальше у той же стены книжный шкаф, перед ним — глубокое кресло под погашенным сейчас настенным светильником. Напротив еще один шкаф, наверное, для одежды, и письменный стол у окна.

Здесь, конечно, царили чистота и порядок.

Велев чувствовать себя как дома, хозяин комнаты сложил принесенные с собой книги на стол, коротко, но жарко поцеловал меня на прощание и умчался. Ему предстояло собрать студентов вместе с моделями, погрузить в выделенный Зоринкой автобус и сопроводить на полигон, расположенный немного в стороне от Беряны в целом и университета в частности.

Я некоторое время прилежно посвятила чтению, оценив удобство кресла, которым Май наверняка пользовался очень часто. Но потом это дело наскучило, бьющая ключом энергия требовала выхода, и я решила сменить разминку для ума разминкой всего остального. А именно — навести порядок в гостиной, хотя бы его видимость. Хотя бы вымыть пол и посуду: мысли о полной раковине вызывали нервную чесотку и не давали спокойно жить.

К счастью, все нужное для уборки нашлось быстро. Имелись и швабра, и тряпка, и ведро, и даже бутыль жидкого мыла. Не знаю, чем именно были оставлены те пятна пугающего вида, но отмылись как миленькие и даже не разъели мои руки и орудия труда.

Когда раздался стук в дверь, я как раз, ужасно довольная собой, «громила остатки отступающей вражеской армии», то есть драила последнюю кружку с вековым темным налетом от чая. Так и пошла встречать гостей, с кружкой в одной руке.

— Здравствуй… Майя, — неуверенно проговорил стоящий на пороге аспирант. Второй, который светловолосый.

— Привет, — благодушно кивнула я. — Тебя Горан за мной прислал? Заходи, я сейчас.

— Ты еще не готова? — нахмурился Вук, но порог переступил.

— Сейчас, посуду домою, — отмахнулась я и крикнула из гостиной: — Ты так и будешь в прихожей топтаться?

— Какую посуду? — с искренним недоумением уточнил он, все-таки проходя в комнату. — Тебя разве учитель Недич не предупредил, что ты понадобишься?