— Выглядишь божественно. На тебя совершенно точно будут глазеть все, — вздохнул Недич, стараясь скрыть недовольство, и подошел к креслу, в котором лежал его портфель. Ревнует, точно ревнует! Нет, ну до чего же он милый!.. — Я плохо разбираюсь во всяких женских штучках и уж тем более — украшениях, поэтому… Вот, прихватил все, что попалось под руку, — добавил он и выставил на комод плоский металлический ящичек. Открыл.

— Это обязательно? — ошарашенно уточнила я, разглядывая сверкающее и рассыпающее маленькие радуги содержимое коробки. И на всякий случай уже привычно сцепила руки за спиной, чтобы не хвататься за экспонаты.

— Боюсь, да, — пожал плечами Недич. — Не то чтобы обязательно, но очень желательно. Подтверждение статуса и все такое. Что-то вроде знаков различия на парадной форме.

— Исчерпывающее объяснение, — хмыкнула я. — Мы за этим в банк ездили?

— Да. Даже с учетом любви матери к приемам фамильные драгоценности она надевала довольно редко, по особым случаям, и они, сколько я себя помню, всегда хранились в том же банке. Это гораздо проще, чем городить дома серьезный сейф. В особняке сейф, конечно, есть, там лежат ее повседневные вещи не худшего исполнения, но тут самая большая ценность не в камнях, а в их истории, да и магия какая-то имеется. В общем, полностью полагаюсь на твой вкус, я здесь не советчик. Пойду пока тоже переоденусь, — нехотя добавил он.

Я только вздохнула. В отличие от Мая, я вот так уверенно на собственный вкус положиться не могла, больше того, совершенно ему не доверяла. Но надо — значит надо.

Вообще я, конечно, кокетничала. Пощупать такие шедевры ювелирного искусства, примерить и даже покрасоваться в них все-таки хотелось. То есть, конечно, «ах, как это неловко, и я недостойна», но красиво же! А тут еще буквально в ультимативной форме велят непременно что-то надеть, и это такой чудесный повод заткнуть голоса скромности и совести!

Еще раз, окинув пристальным взглядом собственное отражение, я пришла к выводу, что все украшения на шею можно отметать сразу — ткань и так блестящая, куда уж больше. А вот эти гребни с изумрудами очень кстати. Сережки бы еще, но не прокалывать же уши прямо сейчас… Тогда вот еще браслетик симпатичный. И… Нет, все. Надо призвать внутреннюю сороку к порядку, потому что «много и блестит» — это совсем не синоним «красиво».

Пока я колдовала над собственной прической, Май тоже переоделся. Видеть его в белой рубашке было странно, но, на мой взгляд, она подходила ему гораздо лучше — отлично сочеталась со смуглой кожей. Поверх полагался темно-зеленый жилет с благородным темным серебром и черный пиджак. Я помогла Недичу застегнуть запонки (тоже, кстати, с изумрудами), он мне — браслет.

— Чтоб мне посереть, а мы — красивая пара! — восхищенно присвистнула я, разглядывая наше отражение. — А ты специально, что ли, зеленое платье заказал?

— Я полностью положился на госпожу Рагулович, — задумчиво пожал плечами Май. — Но вообще зеленый и красный — геральдические цвета Недичей. Не удивлюсь, если она это учла.

Май задумчиво положил ладонь мне на талию, почти привычным жестом провел кончиками пальцев вдоль позвоночника — и я поперхнулась воздухом, напрочь забыв, что вообще хотела сказать и хотела ли. От этого прикосновения по коже буквально прокатился электрический разряд от макушки до живота и осел там сладко тянущим чувством возбуждения. Без надежного барьера хоть какой-то ткани ощущение твердых, горячих пальцев мужчины на коже оказалось очень… острым.

— Ты чего? — растерялся Май, повернул меня к себе.

— А? Я? — С трудом собравшись с мыслями, я оторвала взгляд от губ мужчины и встряхнулась. — Не надо так делать при посторонних, ладно? — попросила рассеянно, неопределенно дернув головой. — А впрочем… Мне тогда точно будет не до владыки, так что — делай, если уверен, что он не обидится.

— Не делать так? — вопросительно вскинув брови, Май снова огладил мою обнаженную спину, на этот раз обеими ладонями. Готова поклясться, он прекрасно все понял и лукавые искорки в синей глубине глаз мне не почудились. Вместо ответа я бесцеремонно ухватила мужчину за галстук и дернула к себе.

Поцелуй вышел долгим и жадным. Только ответственный Недич не позволил нам обоим забыться и, когда я взялась за пуговицы его пиджака, аккуратно перехватил мои пальцы и чуть отстранился.

— Я тебя понял, — тихо, чуть севшим голосом, заверил он, обхватил одной ладонью мое лицо и большим пальцем невесомо погладил нижнюю губу. — Владыка Тихомир — терпимый человек достаточно широких взглядов, но не хочется выяснять пределы его лояльности опытным путем.

Недич разжал руки, отступил на полшага, и я глубоко вздохнула, пытаясь призвать к порядку эмоции и желания. Вернулась к коробке, набросила палантин на плечи, символически прикрывая излишки открытой кожи, — и, обернувшись, вновь угодила в объятья вдруг ставшего очень серьезным и сосредоточенным Мая.

— Случилось что-то еще? — сразу насторожилась я.