Заслышав чьи-то шаги, Ксеня обернулась. Занавес на двери колыхнулся, и в комнату вошла еще одна девушка, совсем юная, почти подросток. В руках она держала тарелку с хлебом и кувшин.

— Приветствую вас, госпожа, — слегка поклонилась Евклия (а Ксеня поняла, что это и была она). — Ваш завтрак: хлеб и вино…

«Вино на завтрак?» — хотелось воскликнуть Ксене, но она благоразумно промолчала и лишь кивнула головой, принимая тарелку с хлебом.

— Если не возражаешь, сегодня я запью его водой, — улыбнулась она.

Евклия тут же вышла и буквально через минуту вернулась с чашей, наполненной водой.

— С утра приходил раб с посланием от вашего друга Фидия, — проговорила чуть позже Евклия. — Фидий просил напомнить вам, что вы обещали придти к нему в мастерскую сегодня оценить очередное его творение, которое он почти закончил… Он ждет вас с нетерпением и как можно скорее…

Ксеня растерялась. Ей нужно куда-то идти? К какому-то Фидию? Но кто он? И как она сможет найти его?

— Ты проводишь меня до мастерской? — осторожно спросила Ксеня у девушки.

— Конечно, госпожа, — изумленно посмотрела на нее Евклия. — Это ведь моя обязанность…

Это немного успокоило Ксеню, тем более что она очень надеялась где-нибудь в городе встретить Артема, или на худой конец Климова, как это случилось в Мемфисе. Что будет, если этого не произойдет, Ксеня даже боялась себе представить…

Тем временем Евклия извлекла из большого сундука (подобный на тот, какими пользовались в Древнем Египте) нечто напоминающее прямоугольный кусок ткани пурпурного цвета, сшитого с двух сторон. Но когда Евклия легко водрузила его на Ксеню, ловко закрепив в нескольких местах булавками с ажурными головками, а затем завязав на талии золотистый пояс и аккуратно распределив складки драпировки, у Ксени как-то сразу всплыло в памяти слово «хитон», которым историки обозначают род одежды, популярной в давние времена в восточных странах, особенно в Греции и Риме. "Я похожа на иллюстрацию к книге «Мифы древней Греции», — подумала Ксеня, оглядывая себя в круглом зеркале, услужливо поднесенном Евклией. Но, несмотря на всю абсурдность ситуации, она неожиданно словила себя на мысли, что ей нравится, как она выглядит в этом наряде. Особенно ее привели в восторг сандалии с золотисто-желтыми ремешками, туго оплетающими ногу почти до середины голени, да еще и на невысоком, но все же каблучке. Нечто похожее Ксеня видела перед, так называемой, «турпоездкой» в одном модном обувном магазине, куда ее затащила Ритка в процессе устроенного ею грандиозного шопинга.

После этого Евклия еще причесала ей волосы, стянув их на затылке в пучок, и подала темно-синюю накидку, назвав ее «калиптра».

Выйдя из спальни, проследовав по узкому коридору и спустившись по лестнице на первый этаж, они оказались в зале с высокими колонами, пол которого был украшен цветной мозаикой из камня. Прямо из этого зала вела дверь в узкий двор, и уже через несколько шагов Ксеня с Евклией оказались за калиткой на улице.

Дорога, по которой Ксеню вела Евклия, шла все время прямо, никуда не сворачивая. По обе стороны дороги располагались однотипные дома, подобных друг на друга, как близнецы, и Ксеня даже с тревогой подумала, что, если вдруг потеряется в городе, то может и не найти «свой» дом.

В мастерскую загадочного Фидия они шли довольно долго, во всяком случае, Ксене казалось, что их пути не будет конца. На встречу им время от времени попадались редкие прохожие, и почти каждый из них провожал Ксеню особенным взглядом: мужчины чаще с интересом, а женщины — с непонятным напряжением. Ксене от такого необъяснимого внимания к собственной персоне вскоре стало не по себе, но, к счастью, наконец Евклия остановилась у одного из домов и постучала. Дверь открылась почти мгновенно, и на пороге показался высокий плотный мужчина в длинной белой тунике, с густой бородой, посеребренной легкой сединой.

— Аспазия, — при виде Ксени лицо мужчины озарила улыбка. — Ты пришла… Заходи…

Евклия осталась на улице, а Ксеня, неуверенно переступив порог незнакомого дома, пошла за хозяином и вскоре очутилась в огромной мастерской, сплошь заставленной статуями, из чего нетрудно было сделать вывод, что Фидий является ни кем иным, как скульптором. В мастерской находилось еще двое молодых людей, каждый их которых с воодушевлением ваял из мрамора свою статую. У одного из них кусок камня превращался в греческого атлета, другой же пытался запечатлеть в мраморе некий женский образ.

— Ты ведь уже знакома с моими учениками, — проговорил тем временем скульптор Фидий, обращаясь к девушке, — Алкаменом и Агоракритом?

Оба молодых человека тут же повернули головы в их сторону, и Ксенино сердце радостно екнуло, когда в одном из юношей она узнала Артема. Тот еле заметно подмигнул ей, стараясь скрыть улыбку, Ксеня же почти беззвучно, одними губами, произнесла:

— Я знала, что мы встретимся, — и тоже чуть улыбнулась.