Конечно, я понимала, что виновата, и честно собиралась извиниться, уже даже за руку его взяла и рот открыла, но меня перебили.

— Фар!

Ну конечно! Ни дня без снежной королевы. Сегодня вид у Элинды был бледный и взволнованный, но при этом какой-то торжественный. Надеюсь, она пришла не сообщить, что овдовела? Фу, Леська, какая-то ты циничная, а человек волнуется, вон как комкает подол своего очередного серебристого платья…

— Эли? — как-то устало отозвался фиолетовый. Но вырывать у меня руку не стал.

— Мне, — она опустила глаза, продемонстрировав шикарные ресницы, — очень надо с тобой переговорить. Я не займу много твоего времени… Леся, Вы ведь позволите?

Как будто я могу этому типу что-то не позволить.

— Конечно! — сказала я, высвобождая руку и борясь с собой, чтобы не добавить какую-нибудь глупость или резкость — почему-то я на Фара злилась даже больше, хоть это она к нему пришла, а не он к ней.

В комнате хлопать уже перестало, и Фар, заглянув туда и как-то горестно вздохнув, разрешил заходить. А сам отправился с этой чёртовой Эли. Ох, как она меня злит! Вот что ей нужно? Пришла проститься перед нашим отъездом в Замок? Или решила-таки согласиться на то невозможное, что он от неё позавчера хотел? А если… А вдруг она решила уйти от мужа и поехать с нами? То есть, с ним… Хотя нет, всё-таки с нами, потому что до артефакта мы с фиолетовым не разлей вода. Но я этот треугольник просто не вынесу, взорву всё к чёртовой матери! Кстати, о взорву… Я огляделась. Какие-то непонятные ошмётки и кусочки… А! Вот это вот от светильника… а это, кажется, была сумка, которая вмещала многое и ничего не весила… А вот это были чудные штаны, которые не пачкались, не мялись и не промокали, а я ведь даже ни разу их не надела. В общем, ни одна магическая вещь не выжила. С опаской заглянула в ванную, там, к счастью, всё уцелело… хотя, нам всё равно через час выезжать.

Когда вернулся Фар, я уже в полной мере прониклась степенью своего разрушительного воздействия, слон в посудной лавке стоит в сторонке и завидует. Я сидела на полу, перебирала останки волшебных вещей, пытаясь угадать, что от чего, лишь бы отвлечься и не думать, о чём они там разговаривают. И только ли разговаривают. Мне как-то очень живо представлялось, как он возвращается и говорит: «Прости, Леся, но то, что было ночью — было ошибкой». Или «Прости, Леся, но между нами ничего не может быть». «Прости, Леся, но я люблю Эли». И прочие ужасные «Прости».

— Прости, Леська, — сказал Фар, опускаясь на пол рядом со мной. Я вздрогнула, зажмурилась и излишне сильно сжала осколок, кажется, это когда-то была термокружка, острый, зараза, но так даже лучше — если расплачусь, то из-за этого, конечно же, только из-за этого. Ну, давай, договаривай уже, сколько можно тянуть эту драматическую паузу? Чай не в театре.

— Леся, — как-то слишком мягко и аккуратно спросил Фар. — А что ты делаешь? Медитацией и усилием воли эти вещи не восстановить, да и не нужно!

— Жду, — честно ответила я.

— Чего именно? — спросил он. Немного растерянно.

— Когда ты скажешь.

— Что скажу? — всё ещё терпеливо спросил он.

— Что всё кончено, — постаралась сказать как можно равнодушнее, хотя глаза защипало.

— Что кончено? Леся! Я не люблю чувствовать себя идиотом!

Кажется, кто-то начинает злиться. Я не специально, нет. Это, наверное, где-то на уровне инстинктов.

— А я не люблю чувствовать себя ревнивой дурой, а приходится! — пожаловалась, не открывая глаз.

Вот сейчас он скажет, что нет у меня никаких прав ревновать, или ещё что-нибудь такое этакое скажет, и можно будет отпустить, наконец, тугую пружину раздражения и злости, которая уже распирает меня изнутри. Да, это деструктивно и глупо, умные люди вообще, говорят, не обижаются, просто выводы делают, но это ж умные, я-то тут при чём?

— Ты про Эли, — вздохнул Фар. А что, ещё есть кто-то? Та кукла в Замке из сна? Лили? А он продолжил. — У меня с ней ничего нет, и никогда не будет. Джерг — мой друг и… да и не в этом дело. Просто это уже в прошлом.

— Зачем она приходила? — прямо спросила я. Да, лезу в личное, но лучше выяснить, чем сходить с ума от подозрений и изводить Фара придирками по другим поводам. Потому что остаться милой я в таких обстоятельствах точно не смогу.

— Для меня в прошлом, — уточнил он, ещё раз вздохнув. И распиравшее меня раздражение куда-то делось, сменившись усталостью. День только начался, а я столько всего уже наворотила…

Всё-таки мы идентифицируем людей не только «распознаванием» лиц, не менее важны, хотя и не настолько осознаваемы, осанка, привычки, мелкие какие-то движения, Витька, например, также вскидывает голову и приглаживает свою пижонскую длинную чёлку…

Вот только откуда такое движение у этого пожилого и коротко стриженного мужчины? Носил в молодости? А его спутница, молодая, но некрасивая, переплетает руки и кладёт на них голову точно как Инга. И глаза закатывает тоже так знакомо… Прямо наваждение какое-то.