— От позора! — воскликнула она патетично. — Ведь в нашем мире так мало понимающих личностей. Тех, кто по достоинству может оценить театр, душу актера, его труд…

— Она одна такая или у тебя там все наподобие? — недовольно оборвал тень Йелли, обращаясь ко мне.

— Творческие люди… леары, они, похоже, во всех мирах немного ненормальные, — хихикнула я, заметив как Делла тайком «ненавидит» эрата.

Если подумать, странно и нелепо выглядела связь между Арэнком и Деларией, вернее пара ночей секса, которые он позволил, потому что ей якобы лары приснились и приказали, а она хотела по-идиотски отомстить Хтону. Они же терпеть друг друга не могли, один — откровенно, а вторая — еще и не менее откровенно боялась его. Муж и тень и теперь не понимают, что я нашла в каждом из них. Наверное, поэтому нет у меня больше ни грамма ревности или другого негатива к Делле и Йелли по этому поводу. А ведь обоим так или иначе приходится упоминать друг о друге и встречаться ежедневно.

Просто с Деллой привычно и легко, она слишком походит на мое прежнее окружение, понятна и логична. В отличие от других леар. Вот и сейчас моя тень и актриса нервно ходит вокруг накопителей, чем-то напоминая кошку возле накрытого стола: угостят или нет. Эх, если бы ее мельтешение помогло зрителям принять положительное решение.

Периодически Делла дергала шикарное и весьма дорогое бриллиантовое ожерелье. Я это украшение лично на нее надела, чтобы усилить последнюю сцену сказки, сделать ее более впечатляющей и волшебной. А она его вот-вот с себя сдерет и меня невольно этим нервирует, поэтому распорядилась:

— Делла, ожерелье тебе больше не нужно, можешь снимать. Учиться носить дорогие украшения будешь на своих… когда заработаешь.

— Думаешь, мы хоть что-то заработаем? — уныло спросила она, «забыв» при этом снять украшение.

Не успела я отринуть ее и, что греха таить, собственные сомнения, вопросом дохода озаботился Йелли:

— Хм-м, сколько, примерно хотя бы, ты собираешься зарабатывать с этого? И как часто?

Я резко обернулась и успела заметить хорошо знакомый взгляд предпринимателя, попрощавшегося с абсолютно точно потерянными вложениями, но без которых никак нельзя обойтись. Прямо как в рекламе: заплати налоги и спи спокойно. Я уже не сомневалась, что Йелли думает о провале моей затеи. Видимо, как и его мама, театр не понимает, но готов не только поддерживать мои хотелки, а согласен «развивать» шоубизнес за свой счет и, вполне вероятно, тайком от меня. Интриган! Зато мой родной и обожаемый интриган! Поэтому с кривой улыбкой ответила:

— Рассчитываю — много, а вот как получится — не знаю!

Мы все услышали перезвон колокола: отведенный для голосования час прошел. Вот и сияние вокруг урн потухло. Прием вестников завершен.

— Кто откроет? — Делла коршуном зависла над одной из них.

Йелли просто щелкнул пальцем над ближайшей, с негативом, а я замерла от волнения. В ожидании результата болтала и шутила, а потом и пальцем шевельнуть не смогла. Даже Алел подобрался, когда открытая урна окрасилась в красный цвет.

— Кайя, все пропало, — заплакала Делла. — Мне не стать звездой!

Я тоже расстроенно шмыгнула носом. Да, мы знали, что всем понравиться невозможно, но сейчас, увидев ярко-красный цвет урны, известивший о силе негативных отзывов, у меня внутри все сжалось: как же горько и обидно. Неужели действительно конец? Мне придется искать другой способ заработать и занять себя?

Но благодаря решительности Йелли, я не успела совсем расклеиться. Из урны вылетел тридцать один вестник, четыре — едва окрашенных красным и двадцать семь — пылающих багровым цветом. Я потянулась к одному из них, коснулась, активируя, и произнесла вслух послание:

— Это чудовищно! Не хочу больше видеть эту ерунду!

По отклику магии я сразу поняла, что это ведьма Амила ваяла перлы злословия. Другие двадцать шесть багровых вестников тоже оказались от нее и в том же ключе.

— Ну, мама! — хохотнул Йелли, с досадой качая головой.

Делла уже гораздо веселее активировала бледный вестник из оставшихся четырех, не принадлежащих «перу» Амилы и зачитала:

— Все в игрушки играетесь, мешаете честным леарам спать!

— Это Дульчик, дед пекаря, они возле тракта живут, — поделилась Делла с рассеянной улыбкой, еще не в силах поверить, что реально недовольных зрителей оказалось настолько мало. — Дед чернокрылый, а живет дольше шаа, правда спит все время…

Другие три розовых вестника были похожего содержания. Двое негодовали, что постановка отвлекла народ от работы, и высказались за перенос новой хотя бы на глыбу. Одна престарелая ша «громко» возмущалась, что актеры были в платьях, да еще белых, — это же покушение на святые традиции шардиса и одежду шаазов. Можно сказать, пропаганда ложного мировоззрения и измена родине.