Сначала меня оглушило, а дальше я пыталась понять, на чем же таком я лежу плашмя, не на радуге же, в конце концов. Секундное облегчение, притупившее панику, вновь сменилось страхом. Подо мной оказалось нечто странное, будто разноцветная пленка, откуда-то взявшаяся в небесах. Она дрожала, вибрировала, прогибалась, словно держала меня из последних сил. И я, каким-то седьмым чувством сообразив, что надо избавиться от бесполезного, рваного, но прилично весившего парашюта, извивалась ящерицей. Затем, проводив его падение взглядом, я заметила побежавшую подо мной трещину на радужной пленке. К моему ужасу, образовавшаяся щель стремительно увеличивалась, грозя отправить меня к земле вслед за оранжевыми клочьями бывшего парашюта.

— Нет-нет-нет, только не это!!! — просила я небеса в отчаянии, судорожно оглядываясь, куда бы передвинуться.

А рвавшаяся, расходившаяся пополам пленка дрожала сильнее, почему-то сияя все ярче. Под ней — лишь облака! Равнодушные, белые, холодные.

— Помогите-е! — истошно заорала я, словно меня кто-то мог услышать.

Скоро я болталась в небе, как над бездонной пропастью, цепляясь руками за разноцветный край. Неужели это происходит со мной?! Разве подобное можно представить? Как можно висеть в небе, держась за бывшую радугу? Бред! Но реальность умеет удивлять. Я то кричала, то молилась, надеясь удержаться. А когда переливающийся сполохами радужный край истончился и наконец растаял под пальцами, в моей голове отчетливо прозвучала мысль: «Почему у меня нет крыльев?! Ведь они мне так нужны сейчас!»

Словно согласились со мной, ярко вспыхнув, исчезли остатки радужного пятна — и я с криком полетела к земле, растопырив руки, пытаясь замедлить падение. Как учили. Вдруг рядом с моими руками небо с шумом разрезали белоснежные крылья. Откуда они, чьи? Поверить, что крылья мои, хоть и резко замедлилась, я была не способна и планировала инстинктивно, раз мне снова удача оскалилась.

Сюрпризы на сегодня не закончились: подо мной, между облаками, опять откуда-то взявшимися, — я же точно помню, что уже пролетела их, — совершенно неожиданно показались горные вершины, покрытые снегом. Какие, ко всем чертям, горы? Откуда здесь горы и снег? В голове у меня творилось невообразимое: ужас, паника, недоумение, шок… Но надо было отстраниться от всего, мешавшего сосредоточиться, и приземлиться. Не убившись при этом.

Управлять чужими, непонятно откуда взявшимися крыльями, не получалось, но каким-то чудом я спланировала на склон горы. Дальше с визгом скользила вниз по обледеневшему снегу, пока не рухнула с небольшого обрыва в сугроб. Зад, локти, бедра нещадно горели от ожогов — ткань комбинезона не выдержала испытания льдом. Побарахтавшись в снегу, я с трудом выбралась на твердую поверхность, кое-как скрючилась на корточках, боясь пошевелиться и побеспокоить раны; положила голову на колени и тупо смотрела на раскинувшиеся вокруг меня израненные крылья. Ободранные и окровавленные, жутко выглядевшие на белом-белом снегу. Смотрела сквозь застилающие глаза слезы, боль, страх… пока не потеряла сознание.

Отчего люди не летают как птицы

Жарко! И мокро! Я попыталась открыть глаза, но веки будто слиплись, как бывает под утро, когда сон не отпускает. Сделав еще одно усилие, коротко моргнула — на ресницах повисли переливающиеся на свету прозрачные капельки. Зажмурилась посильнее и стряхнула их. Побежавшие по скулам влажные дорожки сразу разбудили меня, словно умылась. Я пошевелилась — и тут же зашлась от боли: задрожала, заныла каждая клеточка моего тела. Никогда в жизни не испытывала подобного: холеная, изнеженная авантюристка поневоле. Но главное — я жива!

Опершись на ладони, стиснув зубы, я с величайшим трудом приподнялась. Осмотрелась и замерла в изумлении: каким образом меня занесло в каменную яму, на мокрые грязные камни? Я же точно помню, что рухнула в сугроб и там отключилась… вроде. Яма метра два глубиной и такой же шириной очень напоминала колодец, обледеневший и страшный, из которого нужно срочно выбираться. Сразу вспомнила о крыльях, испуганно обернулась и застонала: огромные белые, они никуда ни делись — росли из моей спины и занимали все пространство в каменной ловушке! Мало того, бедным крыльям, как и мне, досталось, когда я кувыркалась с горы: выглядели они еще более плачевно, чем тогда, на снегу, и болели… сильно болели. Как собственные руки и ноги!

Только хотела осмотреть крыло — а оно неожиданно дернулось ко мне, раскрывшись шире. Я испуганно вскрикнула, отшатнулась, потом неуверенно, с опаской, нервно посмеиваясь над своими глюками, протянула к крылу руки. Осторожно сняла рваные перчатки, чтобы ощутить в полной мере, насколько же реальна новая часть моего тела. И наконец коснулась…

Немыслимо! Мягкие, упругие перья плотно прилегали друг к другу, но кое-где перья были вырваны с корнем, проплешины пестрели бурыми пятнами спекшейся крови. Жалко… Я нервно передернула плечами и заодно ощутила, откуда у меня теперь растет лишняя пара конечностей, сразу же давшая о себе знать. Между лопатками! И спину наверняка ломит от несвойственной мне работы — никогда махать крыльями не приходилось.