Поэтому, когда Амила придирчиво осмотрела меня и сказала: «Пойдем!», я покорно, медленно двинулась за ней. В душе кошки не просто скреблись, они яростно орали от голода, холода и полного и беспросветного одиночества. Эйфория, горячившая кровь, когда мы поднялись за облака, сменилась противным ознобом, хотелось свернуться клубочком, укрыться крыльями и отключиться от всех проблем. Но Амила как на буксире тащила меня по многочисленным анфиладам, беломраморным лестницам и наконец привела к скале.

Наверх, к темному каменному проему едва видимого снизу зева пещеры, ведет узкая тропка, по которой пройти может пара человек. У входа завис Ниол, мерно помахивая бело-серыми крыльями. Сам жених ждет меня внизу, у начала тропы, а вокруг сгущается темень. Закат вот-вот уступит место сиреневой ночи. Слева и справа — бездна. И безнадега.

Стоило нам выйти из коридора к Арэнку, от него в стороны прыснула парочка серокрылых красоток. Не знаю, что они рядом с ним делали, но мне показалось, заигрывали. Кровь зашумела в голове: он, собственно, жениться собрался, на мне жениться, между прочим, и прямо сейчас, а флиртует с другими? Наглыми курами! Сразу вспомнила Игоря, выбравшего не меня. Там я чуть не погибла из-за измены, так почему должна терпеть подобное здесь?

Йелли — мягкое имя, таким бы любимого называть, лаская его слух и свое сердце. Поэтому даже мысленно называла его Арэнком, «по фамилии». Он встретил нас с недовольным видом, и Амила повинилась:

— Прости, но она, оказывается, не умеет летать и…

— Не надо извиняться, — сухо оборвала я. — В отличие от вас… тебя, он об этом знает. Забыл — его проблемы!

— С послушанием и уважением у нас большие проблемы, — не менее сухо заявил эрат, обратив на меня ледяной взгляд.

— Думаю, у нас, — я выделила обобщение, — могут быть и другие большие проблемы.

— Где твоя вежливость и воспитание? — возмутилась Амила.

— В глухомани остались, — бесстрастно парировала я. — Там же, где и любовь, счастье и надежда. А у вас здесь с этим глухо…

— Разговорчивая? — тихим, каким-то механическим голосом спросил жених, беря меня за руку и направляя на тропу.

— Да, мы с тобой — абсолютная противоположность. И духовно не совместимы. Может, отправишь меня обратно и вернешь свои изумрудные шахты?

Мы прошли полпути, когда он выказал едва ощутимое любопытство:

— И кого бы ты выбрала на этот раз?

Я пожала плечами, но призналась:

— Керука? Он вдумчивый и спокойный мужчина…

Арэнк неожиданно усмехнулся, ответив:

— Да, эрат Керук хорошо известен тем, что любит обстоятельно подумать, прежде чем кого-то спокойно, не колеблясь уничтожить. Чтобы провести шардис с любимой женщиной — шаазой, предназначенной другому, — вырезал весь ее род подчистую, предварительно выпив силу каждого, а потом без тени сомнений провел ритуал разделения, породив своего сына. Кстати, Хинто недалеко ушел от отца, корень от корня…

Я не чувствовала ног от потрясения, каким-то образом все-таки их переставляя, и совсем замерзла, слушая жениха и ужасаясь. Мои крылья уже привычно обняли, укрыли меня, словно теплые заботливые руки, бабушкины руки. Голубоглазый мужчина мое состояние отметил, почудилось, даже посочувствовал. Но, наверное, все-таки почудилось.

Ниол, улыбнулся нам, не по-отечески, а с каким-то шальным, азартным весельем:

— Я призвал духов, все готово, вас никто не потревожит!

Мы молча шагнули в загадочный проем.

Толстый слой льда, покрывающий свод, стены и пол пещеры, переливался и искрился. В толще льда периодически вспыхивали голубые огоньки… или глаза? Жутковатое место, к тому же следом за нами проход затянулся льдом.

— Это храм и сердце шаазата Арэнк, — призрачный шепот жениха царапнул мою кожу. — Здесь обитают высшие лары, которые покровительствуют нам, духи предков.

Слушая его, я рассматривала… наверное, большой алтарь в центре пещеры. Не сказать чтобы я видела много алтарей, но что-то необычное было в этом, из прозрачно-голубого камня и похожего на ледяную глыбу. С примыкающей к нему скамеечкой из такого же камня. Впрочем, алтарь со скамейкой, если присмотреться, из одного монолита. Подойдя ближе, я увидела в центре алтаря углубление. Туда принято что-то жертвовать?

— И что теперь? — прошептала я.

— Мы пройдем шардис и обретем единство, — бесстрастно сообщил жених.

— Я стану твоей женой?

— Да.

Я устало, апатично смотрела на алтарь, разом прекратив переживать и волноваться. Дошла до предела, истощились еще пару часов назад. И одновременно, что называется, кожей чувствовала, что это неправильно, что надо еще потерпеть, а не смиренно внимать Арэнку. Какое ему дело до моих чувств и переживаний, если перед храмом красивые шаа липли. Если выбора нет, то почему не сделать его на своих условиях?