— Боги всемогущие, не иначе как началось! — Знахарка встревожилась, ощупывая девчонку. — Голуба, давай, давай, взяли её, понесли до лежанки!

— Подожди секунду… — Кинулась к деревянной конструкции, заменяющей кровать в старом охотничьем домике. Расстелила на голых досках единственную постельную принадлежность, которой все трое, греясь у очага, прикрывали голые спины от гулявшей за ними прохлады. Подхватили с двух сторон беспомощное тело будущей ведьмочки, крякнули — тяжелая! — понесли…

— Что началось? — запоздало спросила «тетушку», протягивая ей сухую одежду с веревки. — Инициация?

— Превращение нашей гусенички в бабочку, — кивнув, пространно ответила старушка, споро расправляясь с пуговицами на блузе и не отводя взгляда от этой самой «гусенички».

— Ух… — только и сказала я на это, впрыгивая в брюки.

Мирта лежала в своем состоянии, похожая на покойницу. Бледность с лица постепенно сползала на грудь и дальше. Будто из девчонки кровь выкачивали — неприятное и жуткое зрелище. Тельма сидела рядом, внимательно наблюдая за этим изменением в организме невольной подопечной.

— Это нормально? — Голос мой дрожал от волнения.

— У всех по-разному.

Баронесса провела ладонями по синюшным рукам девочки от плеч до запястья, будто делясь своим теплом с ней.

— Ты знаешь, что с ней дальше будет?

— Справимся, — невпопад, но уверенно сказала бабулька.

Мне стало страшно. Как это у них все происходит? Может, они впадают в безумие. А если испытывают ужасную боль? Или захлебываются истерикой… Господи, ну почему сейчас её организм вдруг решил, что настала пора? Сейчас, когда мы находимся в тесном пространстве!

Однозначно после сказанного Тельмой стоит ожидать чего-то этакого. И я не уверена, что готова спокойно наблюдать за всеми этими превращениями в настоящую ведьму, если все, о чем нафантазировала, сбудется.

— Помоги мне! Держи её за ноги! — закричала «тетушка», подскакивая и крепко хватая Мирту за плечи. — Началось!

Я буквально легла поперек неожиданно заколотившихся нижних конечностей дочери Брука, обхватив их руками. Черт, черт, черт!.. Перед глазами промелькнули кадры из «Вия», где бледную панночку трясло после первой ночи отпевания, стоило только закричать петухам. Зажмурилась, боясь увидеть тот же безумный взгляд, многообещающий оскал, не улыбку, и поднятый пальчик, грозящий нам с Тельмой близостью расправы. Девчонке бы еще веночек на голову, и образ сложился бы.

Раздался нечеловеческий вой, от которого волосы на затылке встали дыбом. Так некстати и сильно захотелось в уборную! И я себя очень хорошо понимала: от такого ужаса люди не только мочат штаны…

Перебивая гортанный мученический крик Мирты, моя ведьма запела. Громко, монотонно, проникновенно. Что-то о силе, о природе, о любви, о духах. Нескладная песнь звучала порой торжественно, а порой нежно. Страдалицу то выгибало дугой, и скрежет зубов резал слух, то отпускало, и тогда лихорадка становилась сильнее. Да так, что пятки её колотились по деревянному настилу.

Я не знаю, сколько продолжался этот кошмар, как вдруг неожиданно скрипнула входная дверь. В комнату ворвался холодный воздух, и свет от факелов метнулся к лежанке. Заскрипели доски пола в унисон топоту множества ног. Над головой затрещала горящая пакля. Чьи-то сильные руки оторвали меня от Мирты, отодвинули в сторону.

— Держись, доченька! Держись, милая! — Мое место занял мужик. От него пахло дождем и лесом. Тревогой и безграничной любовью к своему дитя.

Я стояла за его спиной, окруженная несколькими людьми. На мои плечи кто-то накинул тяжелую теплую куртку. Наверное, меня так же трясло, как девочку, — не чувствовала. Настолько увиденное выбило из колеи неокрепшее сознание гостьи из другого мира…

— Все, все… Отпусти, Брук, — усталый голос госпожи Брайт снял общее напряжение, витавшее вокруг лежака с обмякшей, но уже не такой белой как смерть перерожденной колдуньей.

С мокрым от слез лицом, растерянный и счастливый одновременно, мужчина поднял глаза на Тельму.

— Это то, о чем вы говорили?

Та кивнула. Брук перевел тревожный взгляд на Мирту и, будто опомнившись, поспешно скинул с себя плащ. Накрыв нагую дочь от взора набившихся в домик односельчан, только и сказал охрипшим голосом: «Спасибо».

— Обыскались вас, — прогудел рядом со мной чей-то бас.

Покосилась на обладателя низкого тембра. Молодой здоровенный детина в одной рубахе смотрел пристально и хмуро. Смутил невольно. Догадалась, что его куртка на мне сейчас: плечи в районе локтей и ширина такая, что меня раза три в неё завернуть можно.

— К госпожам хорошим гость пожаловал, в поместье дожидается, — голосом Тибора заметили от входа.

— Кто? — Оглянулась на нашего дворецкого.