— Не надо, я сама, — твердо и решительно отказалась, не собираясь больше оставлять больного на попечении старухи. — Надеюсь, господин Карре не будет возражать? — громко поинтересовалась у хозяина дома.

— Не думаю, что вам нужно мое высочайшее одобрение, — нарочито сварливо пробурчал Гектор. — Цинна, отдыхай пока, заменишь бессу Анну… — я вскинулась в немом протесте, и граф продолжил, будто сомневаясь, — когда потребуется. Можете обращаться с любой просьбой, я предупрежу слуг о незамедлительном исполнении. Господин Римус, — перевел он свой взор на лекаря, — думаю, вам следует перебраться из флигеля в свободные покои на этом же этаже. Кристе немедленно будет отдано распоряжение.

— Да, я думаю, это разумная мысль после сегодняшнего внезапного ухудшения. Мы рано успокоились, приняв состояние покоя и глубокий сон его сиятельства за медленное восстановление здоровья.

Мне этот доктор окончательно разонравился!

Прошло двое суток. Два дня и две ночи надежд хоть на какие-нибудь изменения в состоянии Рихарда. За окном вставало и садилось солнце. Дул ветер, качая верхушки деревьев в саду. Кажется, был кратковременный дождик — барабанил по железному отливу, оставляя на стеклах мокрые дорожки. Ничего не запечатлевалось в памяти, забывалось как неважное, ненужное. Стрелки часов меняли свое положение очень медленно, словно жизнь в доме застряла в безвременье. Дни слились в одно бесконечно длинное серое и беспросветное ожидание.

Гнетущее настроение накрыло старое поместье Виннет. И что больше всего меня поразило и не поддавалось осмыслению — словно только с моим появлением в этом доме до людей наконец в полной мере дошло происходящее. Будто все разом очнулись, оглянулись, прониклись. Мрачные, скорбные лица слуг. В глазах обоих Карре — вина и обреченность. Даже замороженное семейство Бикерстафф вдруг обрело человеческие эмоции. Гувернантка Розины за обедом и ужином все чаще вздыхала, покачивая головой в унисон своим грустным мыслям. Близнецы обменивались непонимающими взглядами и были похожи на растерявшихся беспомощных щенков. Виконтесса кусала губы, исподтишка поглядывая с жалостью на графа Карре. Лорд Тедерик тихонько кряхтел и елозил на стуле. Начатые за столом разговоры стремительно затухали, и оттого ощущение неловкости сказывалось на общем настроении присутствующих. Гости явно чувствовали себя лишними. Им бы уехать, но обещание остаться на просьбу Гектора держало их на месте. На мой вопрос «зачем?» услышала ответ Лео: «Чтобы дом не превратился в мрачный склеп». Люди, пусть и посторонние, разбавляли тягостную атмосферу в поместье. На мой взгляд, выходило плохо.

Пару раз к трапезе присоединялся лекарь. Был молчалив и сосредоточен на еде. Единственный, кто не являл собой скорбящего и сожалеющего. Живой невозмутимый взгляд, отличный аппетит, блестящая лысина — как вызов всем, хоть немного переживающим по поводу болезни молодого графа.

Я, невзирая на уговоры виконта немного отдохнуть, постоянно находилась подле Рихарда. Вглядывалась в лицо, прислушивалась к дыханию. Целовала, держала за руку, тормошила. Даже щекотала. Совсем легонько в области подмышек — проверить реакцию. Господи, да что только не делала!.. И ждала. Страшно боялась надолго оставлять его одного. Казалось, стоит только покинуть покои, как он очнется, а меня рядом не будет. Почему-то это было для меня важно — видеть его пробуждение и как он отреагирует на мое присутствие.

Послеобеденное время третьего дня моего пребывания в Виннете ознаменовалось прибытием Тельмы. Это было неожиданно для графа Карре, радостно для меня и шумно для всех остальных. «Шумно» — это я преуменьшила масштаб потрясения, которое испытали обитатели дома, когда на весь большой холл гаркнуло и разнеслось по всем пустующим коридорам голосом Перри:

— Пр-рячьте все ценное, скр-ряги!

Ах, эти высокие потолки! Я оценила стиль эпохи Ренессанса и акустику.

Тетушка Фиона не успела покинуть столовую. Охнула, покачнулась, закатила глаза и лишилась чувств прямо на пороге, «заблокировав» тем самым выход из помещения для остальных своих родственников.

Я повисла на своей старушке, заливая её плечо горючими слезами.

— Ну что ты, что ты, голуба. Я приехала, я с тобой. — Теплые ладони ведьмы гладили меня по спине, утешая. — Вместе мы справимся.

Конечно справимся! У меня с плеч будто неподъемный камень свалился, и ковер на винтажной лестнице заиграл яркими красками. Тёплые солнечные лучи вдруг пробились сквозь высокое стрельчатое окно и одарили помещение янтарным светом, веселыми бликами на мраморном полу замельтешили «зайчики».

Чувство эйфории от первых секунд встречи с Тельмой разбилось о тяжелую поступь и суровый голос хозяина дома.

— С кем имею честь?

— Баронесса Брайт. Тетушка этой милой девушки. — Ведьма склонила голову с грациозной почтительностью.

— Вы… — Граф замялся, не решаясь обозначить неофициальный статус женщины.