— Что скажете? — спросила, с надеждой ожидая вердикта ведьмы и подавая ей маленький глиняный горшочек с притертой крышечкой, из которой та достала пальцем небольшое количество какой-то зеленоватой массы.

— Бессильна я здесь, девонька, — вздохнула тяжело женщина и легким движением нанесла эту кашицу на ножевую рану на виске мужчины. — Тут только маг поможет.

Я оторопело уставилась на неё.

— Но вы же тоже колдунья! Сами говорили, что видите все магическое, и потом… ведьма-знахарка… — Растерянно замолчала. В моем понимании, ведьмы — это могущественные бабки Ёжки, которые и порчу с приворотом наведут, и в жабу превратить могут, и излечить от всех напастей.

— Моих сил хватает только на приготовление снадобий да зелий, голуба, — горестно призналась та.

— А где они обитают у вас, эти суперволшебники?

— Тю, слово-то какое придумала, — усмехнулась бабуля. — Да в каждом городе найти можно. Они у нас господа все важные, по деревням не селятся. Что им делать в глуши-то этой? Ни заработка, ни славы, ни карь… как её, какрь…

— Карьеры.

— Вот-вот, её. Они университеты, видишь ли, позаканчивали, вот и мнят себя птицами полета высокого. Поэтому и надо быстрее его, — старушка указала подбородком на спящего виконта, — отсюда увозить. Записку-то отправили родным милорда?

— Нет. Его милость поручил мне это важное дело, но я… не знаю вашей грамоты. Я не смогла прочесть вывеску на трактире! Это странно — думаю на своем языке, а слова произношу… похожие на наш итальянский. А вот на родном: «Уж небо осенью дышало, уж реже солнышко блистало, короче становился день, лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась…» — прочла тихо с печальной улыбкой, глядя в окно.

— Чудно звучит, — протянула женщина, подперев кулачком подбородок. Замолчали, задумавшись каждая о своем. Вдруг моя собеседница, встрепенувшись, вкрадчиво спросила:

— Ты перед тем, как перенестись в наш мир, что в этот момент делала?

Нахмурилась, вспоминая подробности.

— Сейчас… — Пытаясь сосредоточиться на мельчайших деталях того злополучного утра, закрыла глаза. — Вошли грабители. Придурок в маске размахивал пистолетом… крикнул мне «Снимай цацку!» Я её в руке держала и пожелала… — Обомлев от догадки, растерянно посмотрела на ведьму. — Я пожелала исчезнуть, оказаться подальше оттуда! Вы думаете…

— А чего тут думать? Проверить нужно! — Бабулька одобрительно кивнула. — Загадывай!

Оберег лег в ладонь. Сжала кулачок, зажмурилась и мысленно выпалила: «Хочу домой!»

И… ничего. А если по-другому?

«Хочу в свой мир!» — результат тот же — сижу в номере за столом со знахаркой.

«Хочу быть видимой!» — открыла один глаз, вместо руки вижу скатерть из небеленого льна.

— Ты что загадываешь? — недоуменно спросила старушка.

— Судя по всему, невыполнимое, — ответила упавшим голосом, — или не работает.

Передо мной лег клочок бумаги с какими-то каракулями.

— Это мое имя, сможешь прочитать?

— Черт… — ругнулась с досады. Ведь если анализировать произошедшее, то получается, что сам перенос случился в критической безвыходной ситуации, а сейчас вполне себе мирная сцена беседы двух дам. И ничего мне не угрожает, и никто в меня не стреляет. И в то же время помощь мне от оберега обещали? Обещали.

Вновь смежила веки и отчаянно-ласково зашептала:

— Миленький, хороший мой, научи-помоги! Знать грамоту этого доброго мира хочу! Не оставь меня дурой невежественной в новой жизни!

Не успела пропеть-произнести последнее слово, как кругляш моментально нагрелся в руке, а в голове будто струна лопнула. Звонко, оглушительно, больно!

Для того, чтобы написать письмо,

нужны двое, как и для ссоры.

(Элизабет Дру)

Словно сквозь толщу воды в сознание проникали голоса, постепенно становясь различимее. За мужским встревоженным следовал спокойный женский. Вытянувшись во весь рост, я лежала на твердой поверхности. Открыла глаза и рывком села, уронив со лба на колени влажную тряпицу.

— Очнулась, слава богам! Как же ты меня напугала, деточка, — старушка кинула в бадью уже ненужный компресс, нащупала мое запястье и, проведя своей ладонью выше по руке, добралась до плеча. Погладила успокаивающе. — Давай помогу встать, милая. Переполошила всех своим криком.

Несильно потянула меня за предплечье вверх. Я запоздало схватилась за голову, но с удивлением констатировала ясность ума и зрения, и никаких последствий той чудовищной боли, что пронзила меня только что. Поднялась осторожно, прислушиваясь к собственным ощущениям.

— С вами все хорошо, Анна? — Виконт, приподнявшись на локте, ждал ответа, нахмурив лоб. На глазах повязка.