Огляделась. Были большие подозрения, что «ввалились» мы, судя по акустике, в дом Карре. В холл. Среди ночи. Большое окно не пропускало свет от лун. Густая облачность была тому причиной или какое другое природное явление, я не знала.

— Нет! Не отходи от меня! — запаниковала мать и словно наручниками оплела пальцами мое запястье.

— Я никуда не денусь, я рядом. Успокойся.

Из темного прохода справа послышались шаркающие размеренные шаги, а следом оттуда в пятне света от масляной лампы показался человек.

— Кто здесь? — прозвучало знакомо глухо и недовольно.

— Здравствуйте, Мартин. Это я, Анна Ньер.

Откликнулась и затаила дыхание: а ну как таурон забросил нас из вредности или каких-то собственных соображений в то время, когда меня ещё не знали в Виннете.

— Бесса? Вы как сюда попали? — Дворецкий поднял над головой светильник, всматриваясь в две сцепившиеся женские фигуры, замершие посреди залы. Перевел взгляд на разбросанный багаж. — Разве было не заперто?

А я выдохнула от облегчения.

— Кто сейчас есть в доме, Мартин? — спросила старика, игнорируя его последний вопрос. — Граф Моран здесь?

Пока ждала ответа, деловито распутала на запястье шнурок с оберегом и повесила его себе на шею.

— После того как вы покинули нас, все разъехались, — молвил тот, не спеша двигаясь по периметру помещения и поджигая свечи в канделябрах, стоящих на тумбах. Холл постепенно озарялся мягким светом, выдавливая темень под куполообразный потолочный свод. — Его сиятельство граф Карре у себя. Его милость виконт тоже наверняка изволит отдыхать. По крайней мере, с вечера никуда не отлучался. А вот граф Моран отбыл еще три дня назад в свое имение. В Бережины. Во всяком случае, мы так его поняли.

— Отбыл… — растерянно произнесла. — Три дня…

— Совершенно так, — невозмутимо согласился мужчина, проверяя задвижку на входной двери.

— Он уехал в тот же день, как очнулся?

— Нет, что вы, два дня после своего выздоровления сидел взаперти.

Бедный Рихард…

Невольно представила измученного мужчину с пустым безжизненным взглядом. Душу затопили тоска и сожаление.

— Так вы не уверены, что он в своем родовом поместье?

— Нет, госпожа. Он умчался в таком состоянии, что и лишний раз переспрашивать страшно было.

Получается, оберег перенёс нас на пятый день после моего исчезновения из этого мира?

— Госпожа?.. — подала слабый голос мама, молчавшая все это время. Ох, сколько же было в нем изумления!

Напряженно замерев на месте, она с широко распахнутыми глазами наблюдала за слугой в ливрее и с пышными седыми бакенбардами.

— Я все обязательно объясню, — шепнула доверительно, заметив неестественную бледность на родном лице, видимую даже при свете огня от нескольких свечей. Потянула к диванчику. Насильно усадила. — Господи, ты же босиком, — проворчала недовольно, подозревая, как сильно замерзли её ноги от пребывания все это время на холодном полу.

Вырвав руку из захвата, кинулась к чемодану. От моего резкого движения встрепенулась птица, забилась испуганно, хлопая крыльями.

— Вы, полагаю, прибыли в коляске? — Дворецкий прошаркал ближе и осторожно поднял клетку с говоруньей. И вид у мужчины был такой, будто подобное его нисколько не удивляет, и босые леди со своими домашними питомцами вламываются в этот дом каждую ночь. — Тогда стоит разбудить конюха. И госпожу Смарт, пожалуй, тоже. Ваши покои, бесса, насколько я знаю, остались за вами. О поклаже не беспокойтесь.

— Конюха не будите, Мартин. Мы… нас подвезли до поместья, — предупредила старика, пока тот не скрылся за поворотом в коридор для слуг, при этом постоянно поглядывая на мать. Мне категорически не нравилось, как она выглядит.

— Аннушка… — сдавленно просипела родительница, — я ничего не понимаю. Кто это? Где мы? Какая бесса?

— Мамуль, тебе плохо?

Её состояние буквально вопило о приближающемся сердечном приступе.

— Давит в груди. Больно, — ответила она тихо, прерываясь после каждого слова на вздох.

Я запаниковала так, что помутилось в глазах.

Аптечка — дрянь такая! — все норовила выскользнуть из рук.

— Что, что тебе дать? Валидол? Аспирин? Корвалол? Что?!

Названия лекарств расплывались перед взором. Пальцы дрожали, лихорадочно перебирая упаковки.

— Там… — прошептала она невнятно, вяло махнув ладонью, на миг оторвав её от груди и, недоговорив, вдруг завалилась набок.

— Помогите! — сорвалась я на крик, заталкивая ей сквозь плотно сжатые губы капсулу нитроглицерина. — Кто-нибудь! Лекарь! Как тебя там, господи-и… — взвыла не своим голосом. — Гантер!!!

Не прошло и минуты — мне она показалась целой вечностью — как со всех сторон послышались быстрые шаги множества ног и возбужденные голоса.

— Кто кричал?

— Что случилось?

— Кому плохо?

— Анна?!