Сидела, согнув ноги в коленях, прижавшись спиной к тумбе с ящичками для канцелярии, и наблюдала, как стремительно развиваются события. Собранность и хладнокровие налетчиков восхищали и одновременно приводили в ужас. Они организованно рассредоточились по всему помещению, контролируя каждое движение заложников и успевая при этом вытряхивать личные карманы и сумочки сотрудников на предмет содержимого. Телефоны у скулящих сослуживиц и посетителя отобрали сразу. Затем в большой пакет полетели бумажники и барсетки. Настойчиво «попросили» кассира снять с себя бриллиантовые серёжки — женщина от волнения и страха чуть мочки ушей себе не порвала!

— Две минуты! — крикнул, глядя на наручные часы, видимо, главарь, не участвовавший во всем этом беспределе.

— Ну-ка, что ты там прячешь?

Я не сразу поняла, что это именно ко мне обратился вооруженный молодчик. Подняла на него взгляд и, заикаясь, прошептала:

— Н-ничего.

И только тогда осознала, что судорожно сжимаю в кулачке подарок старика. Перед глазами появилось дуло огнестрела.

— Три минуты!

— Цацку сама снимешь или помочь?!

Находясь в каком-то пришибленном состоянии, сначала часто закивала, потом отрицательно замотала головой, ещё сильнее сцепив пальцы на обереге. «Не отдам. Мой!»

— Четыре минуты! Уходим! — прозвучал приказ.

Стоявший надо мной грабитель нервно оглянулся на своих отступающих к выходу подельников и, просвистев сквозь зубы ругательство, замахнулся пистолетом для удара.

Страх за собственную жизнь мертвой хваткой сжал сердце. Зажмурилась в ожидании страшной боли и мысленно взвыла: «Божечка, пронеси!»

И тут произошло странное. Кругляш в ладони вдруг вспыхнул невыносимым жаром. Я невольно дернулась, пытаясь разжать руку, и громко вскрикнула. Мой же личный палач, выдав ёмкое и забористое словцо, отшатнулся от меня, невольно меняя траекторию движения руки и… нажал на курок.

— Что ж, у каждого своё хобби.

— И какое у тебя?

— Воскресать.

(х/ф «007:Координаты «Скайфолл»)

Сомневаюсь, что этот человек собирался в меня стрелять, тем не менее это произошло. Громкий хлопок, а следом голова взорвалась от невыносимой боли и… оглушительная тишина. Вакуум — ни запахов, ни звуков. Тело не контролировала и не ощущала. Никаких эмоций — полное безразличие и отрешенность. Если это и есть «существование» умершего человека, то природа явно насмехается над душами ушедших в мир иной. Да и миром это черное ничто назвать нельзя. Медленно погружалась в эту пустоту. Последняя мысль, промелькнувшая в угасающем сознании была: «А старик обещал, что оберег сохранит и спасет…»

Тем удивительнее и необъяснимее стало мое внезапное пробуждение. Будто множеством острых игл пронзило тело от кончиков пальцев на ногах до макушки.

Сердце бухнуло тяжело — раз, другой и застучало, заработало, громко отбивая размеренный ритм. Ясно почувствовала, как кровь побежала по венам, заполняя каждый сосуд своей живительной влагой.

Мышцы судорожно сократились, да так, что меня скрючило в неестественной позе, и медленно расслабились.

В ушах зашумело до головокружения.

Первый глубокий вздох дался легко, с огромным наслаждением. Теплый воздух проник в ноздри, принеся с собой запах жилого помещения и тонкий аромат смолы с примесью дыма.

Глаза сквозь неплотно закрытые веки уловили тусклый свет.

Ощутила себя сидящей, вытянув ноги, на чем-то жестком. За спиной ровная поверхность стены ли, мебели…

Эйфория, безумная радость и сумасшедший восторг наполнили все моё существо при мысли, что я жива! Я дышу!

Мозг заработал, подкинув картинки трагического происшествия июльского утра.

Мне дали ещё один шанс? Кто-то свыше не отвернулся от неприметной, обыкновенной девчонки из маленького провинциального города?

А потом появился слух, и сквозь стихающий сердечный набат, отдающийся в ушах, стали различимы посторонние звуки.

Какая-то возня, треск одежды, суетливое шарканье ног на одном месте, сдавленный хрип, и чей-то злой голос произнёс:

— А ведь просили по-хорошему вас, милорд, дали время подумать и принять правильное решение!

За словами послышался звук удара, хруст и падение чего-то тяжелого на пол. Вздрогнула и распахнула ресницы.

Зрение прояснялось медленно, вынуждая часто моргать, избавляясь от мутной пелены на глазах. Увиденное заставило тело сжаться от ужаса: в свете лампы, похожей на керосиновую, освещающей маленькую комнату, над лежащим навзничь молодым мужчиной нависал другой, со страшным шрамом через всю правую щеку. Приподняв поверженного за грудки, тот с силой тряхнул его, да так, что голова несчастного глухо ударилась о дощатый пол.

— Убивать я вас не буду, приказа такого не было, но личико подправлю. — человек с изуродованным лицом нехорошо кривобоко осклабился. — Не обещаю, что выйдет так же красиво, но я постараюсь.

— Передай своему хозяину — у меня ничего нет, — прохрипел упомянутый и не успел увернуться от удара кулаком-кувалдой по лицу, которое уже представляло собой одно сплошное месиво.

— Врете, уважаемый! — И снова удар. В сторону полетели брызги крови.