— Городская управа. Она же дом главы городского управления, господина Бушара. Премерзкий тип, — дав характеристику мужчине, знахарка скривилась, — нет желания видеться с ним лишний раз.

— Уважаемая госпожа Тельма, если не ошибаюсь? — будто в наказание за нелестный отзыв неожиданно рядом с коляской прозвучал грубый басовитый голос.

— Чтоб ты провалился, — «чертыхнулась» на грани слышимости, отвернув голову в мою сторону. — Помяни демона… — и уже в сторону незнакомца. — Господин Бушар! — искреннее удивление и дружелюбие расплылось на лице бабульки. — Доброго дня.

— Жива еще, ведьма? Что ты здесь забыла? — местный царёк, не соизволив ответить на приветствие, продолжил допрос, неприятно сверля глазами старуху в шляпке.

— Так проездом, уважаемый, проездом. Трактирщика жду вот… Как Кора? Как детишки? — сладкой патокой лились слова из уст женщины.

Ситуация накалялась. Я смотрела, как багровеет лощеная толстая морда городского главы, и не на шутку испугалась за хозяйку домика с зелёной крышей.

— Думаешь, своими елейными словами можешь умаслить, карга старая? Давно к тебе не наведывались гости из ковена с проверкой? Засиделась в покое и благоденствии?

— Ох, сколько злобы! — Мне не послышалась глубокая печаль в её голосе. — Ты всегда был жалок, Горст, в своей ненависти. Уж сколько лет прошло, а все брызжешь слюной, захлебываешься ядом. — Тон Тельмы сменился на снисходительный. — До сих пор не можешь забыть? Сам же себя и сожрешь изнутри, вот тебе мое слово!

— Убирайся из моего города! — выдавил сквозь зубы Бушар.

— Когда это он стал твоим? — наигранно удивилась Тельма. — Не мне ли благодаря ты просиживаешь своим задом место главы? Память коротка, соколик?! — закончила угрожающе.

Даже толстые щеки мужчины не смогли скрыть нервную игру желваков. Неизвестно, чем бы закончился этот обмен «любезностями» старых знакомых, если бы не появление нашего Дорана в компании чиновника в синей форменной одежде с серебристыми нашивками на воротнике и рукавах. Трактирщик поклонился бургомистру, чуть согнувшись, пролепетал слова приветствия и каких-то там благ его семье и попятился к повозке. И только когда перекошенный от раздражения и гнева толстяк отвлекся на служащего из канцелярии, взлетел на облучок и, разбирая вожжи, крикнул вдруг откуда ни возьмись собравшимся зевакам:

— Посторонись, зашибу! — Причмокнул звонко губами и как рявкнет отрывисто лошадкам: — Но, пшли!

Народ отпрянул. Бушар то ли от неожиданного возгласа, то ли сохранения здоровья ради, несмотря на изрядный вес, отпрыгнул резвым зайчиком в сторону, налетев на подчиненного и сбив того с ног.

— Тельма, что этот сукин сын хотел от тебя? — не отрывая глаз от дороги и обернувшись вполоборота, крикнул трактирщик, когда мы отъехали на приличное расстояние от места скандала.

— Как всегда, Доран, как всегда… — туманно отозвалась старушка, погрустнев.

— У меня было желание ему в лоб дать. — За грохотом коляски, катившей по мощеной улице, моё ворчание расслышала только бабулька.

— Он страшный человек, голуба. Мстительный и коварный. Оберегая свою семью, я создала монстра. Это моя ошибка, и мне с ней жить.

После этих слов, сказанных с глубоким горьким смыслом, захотелось обнять женщину, утешить. Какие бы скелеты не вываливались из её шкафа, сейчас рядом со мной сидела просто уставшая старая ведьма с тяжелым грузом за плечами, хлебнувшая в этой жизни, видимо, немало горя. Это было видно по глубоким морщинам, прорезавшим лоб; по чистым добрым глазам; грубым, но в то же время нежным рукам; мягкому и отзывчивому сердцу.

— Люди сказывают, что госпожа Кора отписала свое наследство, данное её батюшкой, средней сестре и детям, оставив уважаемого Горста практически без штанов, после того как поймала его в борделе. — Выехав за пределы города, хозяин постоялого двора вновь вернулся к теме злобного бургомистра. — Ох и трясло заведеньице — стекла звенели! Девки продажные потом неделю бледные ходили. Вот он и бесится. Срывается на всех, а сделать ничего не может. Сама же знаешь, что за душой у муженька не было ни медяка, ни серебряника. До сих пор не понимаю, что она нашла в нищем помощнике и письмоводителе тогдашнего главы совета? Такая барышня была видная, от женихов отбоя не было, и вот те раз — большая любовь! Отец госпожи уж как плевался, грозился без денег оставить дочурку, да и сдался. Возвысил проходимца, в чинах утвердил на пост, власть дал… Не ведал, что творил, старик. Не ведал…

— Правильно говоришь, Доран, не ведал. — Тельма еще больше помрачнела.

— А что, ведьма, правду говорят, есть зелье приворотное? — Выудив из головы интересную тему, наш возничий встрепенулся. — Так может, и баронессу чем опоили? Али чары какие колдовские наслали?

Бабка рядом со мной нервно дернулась после этих слов, затрясла головой, глаза прикрыла, будто приходя в себя. Сказала ровно с толикой безразличия:

— Мне то не ведомо, милок. Ты знаешь, я такими вещами не занимаюсь. Мне ещё жизнь моя дорога.