Тело несчастного потихоньку покидало гиблую лужицу, коварно замаскированную под небольшой пятачок суши, покрытый сочной зеленой травкой. Остановившись на короткий привал близ дорожного тракта, всадники и не предполагали, что буквально в нескольких шагах распростёрлось болото, скрытое густым низкорослым березняком. До города торговцев оставалась пара часов, и отдых не планировался быть долгим. Даже лошадей не распрягали. Достав из седельных сумок перекус, устроились на поваленном дереве в окружении облезлых лиственниц, как вдруг младший Карре, прищурившись глядя куда-то вглубь пролеска, сорвался с места и ушел со словами: «Сейчас вернусь». «Сейчас» длилось минут десять, и граф, забеспокоившись, кинулся искать «поганца, которому на месте не сидится». Невнятная возня, всплеск и паническое: «Рич, помоги!» чуть не довели мужчину до седых волос.

— Спасибо, брат, — выдохнул несостоявшийся утопленник, отползая подальше от топкого места.

Упал расслабленно, пытаясь отдышаться. Руки мелко тряслись. В горле стоял колючий ком, мешая говорить. Нос уткнулся в кустик пахучего багульника. Рядом рухнул его сиятельство.

— Не за что. Какого тебя вообще сюда понесло? — Хотел рявкнуть от души, но хрипотца, скребущая горло от жажды, не дала этого сделать.

— За цветочком красивым пошел.

Рихард поднял голову и посмотрел на родственника как на идиота.

— Ты что, воды зловонной нахлебался? Где ты там цветочки видел? Не будь твоя милость после лечения, ехал бы дальше с синим глазом и плохим настроением. Романтик, — выплюнул он и вновь упал лбом в мягкий мох.

Синхронно перевернулись на спину, раскинув руки в стороны. Уставились в голубое небо. Лёгкие облака, подгоняемые ветром, творили в выси белое волшебство. Величаво проплывали невиданными животными, наползая на солнечный диск. Миг, и вот уже чей-то лик, будто слепленный из воздушной ваты, удивленно смотрит на двух незадачливых путешественников.

— Надо вставать, — лениво пробормотал Моран, прикрывая веки. — Разжечь костёр. Сушиться.

Гектор с него голову снимет, если с наследником что-то случится. И он вполне предполагал, что в этот список входили и простуда, элементарная царапина, и, не дай боги, порез! Да если бы тот только узнал, за каким демоном сорвался с места его сын, стоило чуть прийти в себя после сложного и дорогого лечения, не миновать виконту домашнего ареста! Под замком и охраной. Рихард начал подозревать планируемое бегство брата из родового гнезда, как только глаза парня прозрели. Странная задумчивость первых дней сменилась решительностью во взоре. А он уж надеялся, что Лео, попав в родные пенаты и окунувшись в обычную круговерть холостяцкой жизни, забудет про обещание самому себе вернуться за девкой. Вот ведь… присушила она его что ли? Ведьма.

Отпустить одного? Ну, нет. Одного одиночного путешествия сорвиголовы хватило с лихвой. Чуть калекой не остался на всю оставшуюся жизнь.

— О, бригантина, — промямлил Карре, указывая грязным пальцем в небо.

Напарник нехотя глянул из-под ресниц.

— Угу, а там грозовая туча против ветра идет.

Леонард скосил глаза чуть в сторону. Им понадобилась целая минута, чтобы понять абсурдность сказанного. Рывком сели, не выпуская из вида нечто, черным клубящимся туманом плывущее в их сторону.

— Что это? — спросили одновременно и переглянулись.

— Птицы? — с сомнением предположил виконт, поднимаясь с земли.

— Так много? — нахмурился его кузен, вставая рядом.

— Они снижаются. Там ведь… — пытаясь в сумбуре мыслей вспомнить название поселения, куда стремительно направилась стая, быстро теряя высоту.

— Злавика. И это не птицы, — напряженно прошептал его сиятельство и рванул к месту стоянки, дернув за собой Карре.

— Твоя вотчина! — Вскакивая в седло своего Декара, виконт пытался представить масштаб неприятностей, связанных со встречей горожан с полчищем неадекватных мышей, в кои-то веки появившихся средь бела дня. Да еще и на таком отдалении от мест своего обитания.

Рихард бросил короткий напряженный взгляд на кузена и пришпорил верного Ахалаша.

— Поспешим!

Улицы встретили ворвавшихся в Злавику братьев тишиной и растерянностью в глазах жителей. Люди не спеша, с опаской выходили из своих укрытий. Кто с сожалением, кто обреченно взирал на перевернутые повозки с рассыпавшимся и испорченным товаром. На обрывки некогда ярких навесов и маркиз над летними кафе и торговыми лавками, теперь рваными тряпками свисающими до самой земли. На россыпь стекла от выбитых окон и витрин. На останки летучих мышей, раскиданных повсюду вперемешку с брошенными зонтиками, потерянными ботинками и женскими туфлями. Разноцветными дамскими шляпками и мужскими уборами. Париками и сумочками. Барсетками и помятыми корзинами с раздавленной провизией. Стеная и сокрушаясь, брались за уборку и ревизию добра, выжившего после налёта крылатой нечисти. Лопатами и палками добивали оставшихся в живых трепыхающихся нетопырей. Сваливали в одну кучу вместе с мусором и поджигали. То тут, то там прямо на дороге вспыхивали большие костры.

— Будто безумный ураган пронесся по городу. Куда сейчас? — оглядываясь по сторонам, спросил Карре кузена.

— К бургомистру, — очнулся Моран от унылого созерцания разгромленных улиц.