Меня целовали, я отвечала. Сердечко трепетало и сжималось, просило-скулило: не останавливайся!

Дыхание сбивалось и не хватало воздуха.

Короткая пауза была дана, чтобы услышать неразборчивый шепот и ответить на него смущенной улыбкой. Это было сказочно, это было волшебно!

— Я вас с Тельмой завтра отправлю в поместье, — тяжело дыша, тихо сказал мужчина срывающимся голосом. — Лео сопроводит вас до места, устроит и вернется. Все, что здесь произошло, требует разбирательства и моего присутствия…

— Я понимаю.

— Не перебивай… Я вынужден буду потом следовать в Виннет. — Он смотрел на меня, и вина плескалась в его глазах. — Дядя ждет гостей, и нам с кузеном предстоит несколько дней развлекать публику… Что? Анна, что с тобой?

А со мной случилось прозрение. Кровь отхлынула от лица. Выпуталась из рук милорда, отошла на шаг.

Вот дура! Как можно было до такой степени забыться, что не вспомнить:

«…Эта виконтесса Розина прелестная девушка! Утончённая, воспитанная. Красавица! Граф будет покорён, я уверена!..»

— Вам предстоит знакомство с виконтессой Розиной? — Мой холодный тон.

— Откуда ты знаешь? — Его настороженный.

Кажется, моя сказка закончилась.

— Товарищ, там человек говорит,

что он — инопланетянин. Надо что-то делать…

— Звони в 03.

(х/ф «Кин-дза-дза!»)

Я стояла посреди спальни и, высоко задрав голову, сдерживала слезы, рассматривая лепнину на потолке. Угораздило же тебя, Анька, втюриться! Да так, будто клеймо с именем «Рихард» на сердце поставила!

Моран был озадачен моей информированностью о грядущих событиях, связанных с приездом «прелестной девушки» Розины. Странный. Если верить словам баронессы Сент-Олер, об этом трубят все газеты. Не боялась выглядеть голословной, сослалась на услышанную из уст клиентки госпожи Аррии новость. Не дождалась ни оправданий, ни объяснений от его сиятельства. Граф с силой потер лицо ладонями, запустил их в волосы, потом выдохнул резко и молча вышел из номера, забыв закрыть за собой дверь. Меня тут же атаковали безрадостные мысли о том, как все плохо и до отвратительного смешно! Придумала себе неземную любовь после двух поцелуев.

Еще эти чертовы Бережины! Жить там и знать, что в любой момент он может нагрянуть с визитом на правах хозяина: «Хорошо ли устроились? Не нужно ли чего?» А вскорости и с молодой женой явятся проведать жиличек …

Тьфу-ты, господи, уже и до этого додумалась!

Тельма меня не поймет, если и от этого приюта буду её отговаривать. Разве что сама не проникнется терзаниям «племянницы».

Сумасшедший день подходил к концу. Алел на горизонте видимый из окна нашего номера закат, окрашивая небо в апельсиновый цвет. Не была сильна в приметах: чего ждать от погоды? Жаркого дня? Сильного ветра? Дождя? Вот его не хотелось бы. И так в душе царили серость, сырость, уныние и полный раздрай…

После того как стражники уволокли Паулу-Геллу из наших с Тельмой гостиничных апартаментов, примчались служки. Убрали осколки, бывшие некогда изящным предметом декора, перенесли крепко спящего Леонарда с пола на софу. Бедняга. Не успел как следует отойти от прошлой болячки, как заработал новую — удар затылком об пол был сильный. Лишь бы не сотрясение вновь. А вот ведьме повезло: падая, виконт принял её вес на себя и тем самым уберег дамочку от ушибов.

Примостившись в уголке диванчика, не без труда приподняла голову Каре и уложила себе на колени. Перри в клетке встрепенулся и прожурчал что-то недовольное. Шикнула на него.

Нежно поглаживая разметавшиеся вихры, вспоминала наши дни на постоялом дворе. И как донимал маня своим несносным характером, и как потом жалел рыдающую на полу комнаты после несчастного случая с наемником. Как лез с вульгарными объятиями, а перед отъездом целовал руки, уговаривал и заверял, что найдет, вернется. И ведь не обманул.

Провела пальчиком по еле заметному шраму на виске. Поймала его руку, соскользнувшую вниз с края софы, и осторожно уложила ему на грудь. Заворочался. Перевернулся на бок, практически уткнувшись носом мне в живот. Затаилась, испугавшись, что потревожила сон своими прикосновениями. Но нет, чмокнув губами, Лео засопел тихо, ровно. Расслабленно откинулась на подголовник, не переставая мягко перебирать пряди его милости, и закрыла глаза. Ну почему не он в этом глупом девичьем сердце?

«Его тоже ждет невеста», — пришла в ответ горькая мысль. Будет ли он счастлив с этой нимфой Софией? Будет ли она его любить? Понимать?

Усмехнулась своим проснувшимся материнским инстинктам. Или сестринским? И ведь не солгу, если скажу, что эти вопросы меня волнуют. Наверное потому, что я его видела разным: от скверного зануды и хама до смешливого и отзывчивого друга. И уж совсем невероятная в своей дерзости мысль посетила и укоренилась: да я одна знаю его настоящего!