— Я сам, Офра. — Притормозил у одной из открытых дверей. — Устрой госпожу Брайт.

— Конечно, ваше сиятельство.

Женщина, бросив любопытный взгляд на ношу хозяина, удалилась обустраивать вельмож, гадая: кто эта особа? Немного, но все же повидала она гостий в этом доме за все время службы на молодого господина, но чтобы он кого-то носил на руках, да еще так трепетно прижимал к груди — никогда!

Осторожно сняв плащ с лежащей на кровати девушки, потянулся к её ногам скинуть ботиночки на невысоком широком каблучке. Замер, обхватив пальцами задник из жесткой кожи. Вспомнил вдруг болезненный удар в пах, что нанесла ему эта ножка. Усмехнулся: а ведь он её даже не собирался целовать в том склепе! Подразнить — да. Посмотреть на реакцию. Посмеяться потом… может быть. Уязвить. Что-то толкало его тогда к поступкам низким, неблагородным. Сам себе потом противен был.

И тут неожиданно понял: зависть это была! Самая настоящая зависть. К простым, бесхитростным отношениям между ней и Лео, одновременно нежным и дружеским.

— Рич, как она? — Шепот брата за спиной нарушил ход мыслей.

— Все так же… — ответил, ставя обувь Анны у кровати.

— Ты что, раздевать её собрался?! — Шипящий возглас, пропитанный негодованием, раздался над самым ухом Морана.

— Что ты хотел? — спокойно парировал его сиятельство и укрыл спящую легким покрывалом.

— Офра завтрак подала. — Его милость, казалось, выдохнул с облегчением, убедившись в нравственности поступка родственника.

— Составь компанию баронессе, я не голоден. Заодно попросишь у неё какую-нибудь примочку свести синяк.

— Не голоден он, — проворчал кузен недовольно, развернувшись к выходу из гостевых покоев. — А то я не знаю, что ты ничего не ел со вчерашнего обеда. Я вернусь позже, подменю тебя… И нет, я буду в укор тебе ходить и светить им! — Невольно дотронувшись до скулы, он болезненно поморщился.

— Иди уже! — раздраженно отмахнулся от назойливого виконта граф, желая поскорее остаться с девушкой наедине.

Дождался, когда закроется дверь, и перенёс кресло ближе к ложу. Долго сидел, откинувшись на спинку, и рассеянно блуждал взглядом по расслабленному телу бессы.

Анны-Лаэты Ньер.

Племянницы баронессы Брайт…

Ньеры… Ньеры…

Что-то крутилось в голове, связанное с этим именем. Что-то цепляло своей неправильностью.

Но как же… Вот же оно! Остун Ньер!

Морана даже холодный пот прошиб от своего открытия.

Готуар.

Десять лет назад главный храм истинных богов этой страны возглавил Цестий Милостивый, став верховным жрецом.

Настали темные, страшные времена для королевства. Ведьмы перестали быть в почете. Более того, они подвергались гонению и истреблению.

Море крови, пытки, костры… Но чаще жрецы просто отбирали силу у женщин, иссушая тело, оставляя пустую оболочку. Останки превращали в прах и развеивали по ветру.

Горстка аристократов пыталась достучаться до слабого, безвольного короля, который стал марионеткой в руках чудовища, убеждая правителя в неправомерных, абсурдных, возмутительных деяниях храмовников.

Цестий немедленно обратил свой взор на бунтарей, предателей… и их жен. Две из которых были ведьмами. Лаэта Ньер и Тельма Брайт.

Баронессу Брайт ценой своей жизни спас муж, переправив её с дочерью в Триберию, подальше от ярости Цестия.

Та в свою очередь незадолго до бегства умудрилась тайно доставить до границы с Лагосом двадцать женщин и тем самым спасти от неминуемой гибели клан Белых ведьм. О, этот поступок одно время был популярной темой в кулуарах и среди неравнодушных людей слыл беспримерным подвигом титулованной особы.

Лаэта не пожелала оставить супруга и… погибла вместе с ним. Но!

Моран вгляделся в лицо Анны.

— Кто же ты? — прошептал, ища схожие черты с изображениями четы Ньер на портретах, виденных им когда-то в альманахе представителей аристократии Готуара, погибших в неравной борьбе с последователями жреца-фанатика, хранившемся в библиотеке при Академии Тормонда.

Рихард запустил пальцы в шевелюру, напрягая память.

Её милость — красивая белокурая женщина и барон Остун — русоволосый мужчина с серыми глазами.

И самое главное… Нет, он точно помнил: у них не было детей! Ни в одной исторической хронике не упоминалось о наличии наследников у казненной семьи.

Так откуда же ты взялась, бесса Анна? Откуда на твоей шее таурон семьи Моран, который сначала привел тебя ко мне, а потом чуть не отобрал?

От воспоминаний о прошедшей тревожной ночи уже знакомо заныло под ложечкой. Первый раз он ощутил это неприятное и болезненное чувство у озера, когда среди людей у кареты не увидел девушки. Браска, дочь Белой ведьмы, только глазами хлопала: «Стояла и вдруг исчезла… Ранена? Не знаю…»

Что значит — исчезла?!