Хельга оставила меня наедине со своими мыслями, сама погрузившись глубоко в себя. Когда она заговорила вновь, её слова впились под кожу как тонкая рыбная чешуя.

— Елена, пойми, всё, чего желает Арман — это вернуть сестру домой. Они близнецы и связаны крепче чем ты можешь себе представить. На вид Арман полностью подчинён королю и исполняет его волю, но папа говорит, что этот волк сам себе на уме. Всё, что он делает, делает ради себя и Мираны. Пойми, когда она вернётся к нему, не будет никаких Елена, Арман и Лико. Нет, будет только Арман и Мирана, может быть Лико. Теперь понимаешь?

— Он говорил о другом, — тихо сказала ей. — Он никогда не упоминал о сестре. Он говорил, что его сослали сюда из-за того, что он чуть не убил женщину чужой триады, так как был влюблён в их альфу. Зачем он солгал?

— Он не лгал, Елена. Он переставил события местами. Эта история привлекла внимание Демьяна к Арману. Такая страстность импонирует нашему королю.

Страстность или холодный расчёт? Мне начинает казаться, что я совсем ничего не знаю о мужчине, которого… люблю? Или же мной искусно манипулировали, пока пыталась справиться с внутренними и внешними демонами? С каждым днём прошлое отдаляется от меня, скрывается в ледяной дымке разума, пасуя перед доводами и логическими цепочками. Я всё ещё страстно хочу вернуться домой, но причины меняются. Словно начинаю понимать из чего состою, какие частицы личности прячутся под кожей. Я должна научиться честно и трезво оценивать как себя, так и тех, кого выбираю… и кто выбирает меня.

————————

*Шарль Бодлер — Фонтан крови

Глава 10. Мы скоро в сумраке потонем ледяном

Глава 10. Мы скоро в сумраке потонем ледяном*

Во мгле затаился под чёрной луной,

Он чует дыхание, он рядом со мной!

И как бы я не пыталась сбежать,

Следы заметая, во тьме исчезая,

Зверь знает, где надо меня разыскать.

И как же отныне мне выживать?

Хрусталь и звон колокольный. В чёрный вплетаются все оттенки синего, фиолетового, бирюзового и серого. С неба сыпется зимний дождь, иголками создавая тихую и мягкую музыку. Надо мной три луны. Красная как запёкшаяся кровь пульсирует, внутри спутника бушуют смерчи, она кипит всеми страстями, манящая, будораживающая, злая. Синяя луна налилась цветом так, как почти никогда не наливалась в реальности. Это океан, сладкий и горький одновременно. Синевой он успокаивает, и соблазняет, увлекает в водную пучину, противопоставляя себя красному. А между ними чернее ночи, холоднее и страшнее самой тьмы, набухает чёрная луна. Из неё вырываются протуберанцы, как из солнца, только наоборот. Кажется, что она через них стремится поглотить остальные две луны и скоро обрушится на землю. И как шар прокатится по планете, сметая всё на своём пути.

Удивительное сочетание цвета и яркости делают эту ночь невероятно сочной и мелодичной. Странный дождь, а луны в сотни раз больше, чем в действительности, далёкая мелодия и зимний, наполненный крупным и тяжёлым снегом, лес.

На поляне я одна. Ни Лико, ни Арман не явились в сон. Мне не снится прошлое и уж точно не будущее. Это как фантазия, сказочное сновидение, подобно которому никогда ничего не снилось. Здесь нет страха и холода. Только покой, бесконечный и манящий, не мёртвый, не как то видение смерти, куда чуть не затянуло, когда покусал Райво. Нет, это место — словно долгожданный дом. И кажется, что среди деревьев запряталась хижина, уютный домик у воды с мельницей и конюшней. Кажется, здесь уже была. Всё знакомо вплоть до извилистой веточки на ближайшем дереве.

Но это не мой дом. И я — не я.

Оборачиваюсь, прислушиваюсь к новым плотным звукам. Кто-то идёт, разрушая зимний дождь. От шагов трясутся и падают деревья, снег осыпается, обнажая голую кору. Через мгновение вижу в ночной дымке, подсвеченный сиянием лун, силуэт огромного волка. Для него я на один зубок. Как древний дух леса, он выше деревьев — почти под сотню метров. Здоровенное чудище, чёрное и лохматое. Если бы не свет лун, его совсем и не было видно. Только очертания, шумное дыхание, запах травы и мокрой шерсти.

Он наклоняется вперёд, втягивая запахи, и открывает глаза. Один — белый, другой — чёрный. Его морда, которая в несколько раз больше меня, останавливается на расстоянии нескольких метров, отчего вижу призрачность фигуры — он прошёл ветви насквозь. От близости такой туши замирает дыхание, останавливается движение, мир теряется. Вижу только его глаза. Вижу, как он рассматривает меня и от этого костенею.

Есть я и волк, и музыка ветра, дождя. Фантасмагория? Иллюзия? Или что? Глядя в глаза зверя, чувствую родство, сопричастность. Словно хочу назвать его… отцом?

Я делаю то единственное, ради чего снится этот сон. Опускаюсь на колени и подставляю шею, подчиняясь духу и предлагая себя.