И это нужно вызвать прямо сейчас. Почувствовать щекотку в пальцах, пробудить тягучую боль, ощутить как хрустят суставы, перестраиваясь, вытягиваясь и сгибаясь. И всё ради одного движения. Щёлк.

Верёвки падают, а из меня доносятся слабые стоны. Когда кровь возвращается в пальцы, это другая разновидность боли. Получается, в моём мире так много боли, что начинаю видеть, какие бывают оттенки. Эта боль медленная и неотвязная, сравнимая с пузырьками под кожей. Боль от вправления плеча острая и быстрая, огненная, но благодаря звериной регенерации проходит без последствий. В прошлый раз было значительно тяжелее. Боль от стёртых тряпкой краёв губ вообще не ощутима. И никак не сравнима с тем, что чувствуешь, жадно глотая воздух, запрокинув голову и уставившись в красное ночное небо. Луна уже здесь. Всё самое весёлое начнётся в течении часа. Осталось совсем немного времени.

Посмотрев на неподвижного волка, безучастно наблюдавшего за моими метаморфозами, нерешительно подалась вперёд.

— Вельямин, — срывающимся голосом обращаюсь к нему. В ответ негромкое рычание.

— Проклятье, Вель! Ты не можешь так меня подвести! — закричала, запуская в него волну снега. От этого он ещё больше завёлся, поднимаясь на полусогнутых, усиливая рык.

— Что теперь делать? Я не могу бросить тебя здесь! — продолжила кричать. — Ты же кан-альфа! Лэрд дальних пределов! Да какого чёрта ты так быстро сдался?!

Я могла кричать до бесконечности, но как вытащить его? Как вообще это делается? Я должна освободить его. Вынуть из тьмы и неважно какой ценой.

А он мотает головой, ему не нравится быть на цепи. При свети красной луны, полностью выступившей из-за туч, видны следы на шее. Стёртая кожа, кровь. Он сопротивлялся. И неважно был ли при этом человеком или зверем. Дикие довели его до края, сломали, потому что по доброй воле альфа ни за что не стал бы таким, как они.

Я поднимаюсь и начинаю раздеваться. Сначала полушубок летит в снег, следом свитер, за ним подобие майки. Стягиваю сапоги, ругаясь сквозь сжатые зубы — от холода хочется выть. Ступая босой на снег, пытаюсь вызвать в себе истинную ярость. Когда злишься — все другие чувства притупляются. Снимаю пояс, высвобождаюсь из штанов и трусов. Обнажённая на снегу в запертой клетке напротив монстра, который медленно подкрался на расстоянии вытянутой руки в ожидании ошибки. Нервно сглатывая, опускаюсь на колени, зеркаля его позу, чтобы глаза оказалась на одном уровне.

— Я сделаю это, Вель. Слышишь? Сделаю!

Он не понял моих слов, но услышал непонятную для зверя интонацию и клацнул зубами, слегка подавшись вперёд, натянув до предела цепь.

И тогда вспоминаю всё, что делала раньше. Это не просто отрастить когти на пальцах. Не просто собрать всю силу в руках, чтобы отшвырнуть нападавшего. Нет, это гораздо-гораздо сильнее и страшнее. Ведь, чтобы стать зверем, нужно перестать быть человеком. Потерять себя и стать собой. Человеческий мозг не выживет в теле волка, как и волк не справится с телом человека. Двойственность обычных оборотней имеет границы. Поэтому дикие так сильны. Они взрывают границы, становясь и тем, и тем.

Рябь идёт от затылка, сопровождаемая хрустом. Позвонки ломаются, предплечья выгибаются в другую сторону… Это похоже на тягучую резинку и газировку одновременно. Я падаю и продолжаю ломаться, выворачиваясь наизнанку, как в русских сказках. Это даже не больно. А ведь я думала, что боль будет неизбывной, но она ушла почти сразу. Последняя чёткая мысль перед кристальной простотой: «Почему не сделала этого раньше?»

***

В клетке два волка. Лысый мускулистый зверь с серым оттенком кожи и полностью чёрная сероглазая со светящейся каймой вокруг зрачка волчица. Они стоят друг напротив друга, принюхиваются, узнавая и не узнавая родной запах. Волчица движется вперёд, а он рычит на неё, пригибаясь к земле, демонстрируя зубы. Но она не смущена отпором, прыгает на него, вызывая на драку. И как позволяет цепь, они катятся из угла в угол, пока волчица не поддаётся, склоняясь перед ним, позволяя ему схватиться за основание шеи. Этого оказалось достаточно, чтобы он растерялся и отпустил, недовольно порыкивая, не понимая странного зверя. Фыркнув, волк отходит в сторону, искоса поглядывая на лежащую в снегу волчицу.

Та негромко и жалобно завыла. Волку не понравился этот звук, он рыкнул на неё, отряхнув снег. У него очень жёсткая шкура, и, если приглядеться, можно увидеть, что она покрыта мелкими острыми волосками. Так он защищён от холода.

Ему надоело слушать скулёж, поэтому вновь приблизившись, ткнулся носом, пытаясь найти место, где ей больно. А она в ответ лизнула в нос. И чтобы он не разозлился, перевернулась на спину, оголив беззащитный живот.