Я попыталась вспомнить, где именно мы сейчас. Но на ум пришло лишь одно — второе поселение ниитов. Дом, который пал из — за какого — то случая. Реверс упоминал, что он очень близко находится к озеру Теней, и что этого места стоит остерегаться. Тут кто — то живёт.

Я уже развернулась, что бы поспешить подняться наверх, как до ушей вновь долетел призрачный звук мелодии. Ноги примёрзли к земле, а в голове вновь встал туман. Но не успела я и испугаться, как он сам пропал. А вот мелодия осталась, доносясь откуда — то издали. Она была столь печальной, что вмиг сломила мою уверенность покинуть это место.

— Я об этом буду жалеть… — прошептала я, стиснув до побледнения пальцы.

Шагнуть на склон просто не получалось, как бы я не хотела — музыка впивалась в затылок и не давала даже шага сделать в иную сторону. Идти приходилось вперёд. Ноги тут же увязли в разбухшей земле, неприятно чавкавшей каждый раз, стоило ступить. Анор на склоне, заметив, что я иду вперёд, собирался уже окликнуть меня, но музыка прозвучала вновь. Ниит остолбенел, смотря своими рубинами глаз куда — то вдаль. Прошла секунда, прежде чем он сдался и спустился в долину. Теперь уже мне пришлось поспевать за ним, настороженно вглядываясь в чёрные зёвы окон и дверей домиков.

Музыка вела в сторону громадного пня, бывшем когда — то дубом. Но либо его кто — то срезал, либо само древо упало и теперь покоилось где — то в земле. Как бы там ни было, но обойти этот пень заняло бы у меня четверть часа, а подняться на самый верх можно было лишь при помощи крыльев — такой громадный он был. Торчащие же из земли корни сплетались воедино, создавая наподобие старой арки, ведущей в большую щель. Именно оттуда и раздавалась мелодия. Туда же и заспешил Анор.

Я оглянулась, пытаясь спастись от проклятой музыки. Но она всё вела и вела вперёд, к тёмной щели. Из неё вырывался ледяной ветер, пахнущий сырым мхом, плесенью, стоячей водой и ещё чем — то примерзким. Пришлось даже задержать дыхание, прежде чем нырнуть в неровный проход. Мрак тут же обступил со всех сторон, а музыка начала стихать.

Рядом слышалось ровное дыхание Анора, чьи глаза тускло блестели во тьме. Я же, сколько бы не вглядывалась, не видела ничего. И это меня пугало больше всего сейчас.

Казалось, прошло больше века, прежде чем мелодия окончательно стихла. Только затихли последние ноты, как на неровных стенах, облепленных мхом, начали вспыхивать голубые мерцающие грибы. Они вросли в старое дерево, подобно ступенькам громоздясь друг на друге и освещая пространство. Вскоре всё внутри пня озарилось этим тусклым свечением. Я наконец — то смогла разобрать зал, столь заросший различной растительностью, что больше походил на запущенный сад. По стенам струился плющ, живым навесом растелившись высоко над головой. Где — то на полу, некогда вымощенным холодным гранитом, расцвела плесень вперемешку со склизким мхом. Между стыками вырастали целые кусты с тускло мерцающими розовым и белым светом цветами.

Но больше всего в этом зале меня поразил трон. Он был в самом конце, сплетённый из вздымающихся вверх корней, с засохшими цветами и гроздями винограда. И на этом троне восседал кто — то. Это было явно живое существо, но столь странное, что я поначалу не разобрала, где у него заканчивается голова и откуда растут руки.

Существо было старым. Нет, не в том смысле, что покрыто морщинами, но оно действительно было древним. Совсем как Темнейший. Всё белое, словно лунный свет, с закрывающими лицо волосами, спадающими до самой спины. В тонких руках, обтянутых кожей, оно держало затейливый инструмент, что до этого прижимало к тонкой полоске серых губ. Одеяния же казались столь старыми, что на них не сохранилось не единого оттенка. А сами они напоминали старые тряпки, висевшие на худом теле.

— А вот и гос — с–сти… — вдруг дыхнуло существо столь тусклым голосом, что он просто затерялся в зале. — Два ниита… нет. Два высших ниита… и оба сбежались на мою пес — с–снь.

Говорил незнакомец не спеша, даже как — то певуче. Если вслушаться, то можно было найти некий ритм в его словах.

— Как забавно… давно ниитов здес — с–сь не было… давно никто не радовал древнего Оусх — х–ха…

Названный Оусх склонил голову, разглядывая нас пытливым взглядом через волосы. Лицо его было странным — острым, с тонким носом и скрытыми тьмой глазами. Он прерывисто вдохнул, отчего перья носа тут же завибрировали, и с наслаждением выдохнул. Только после Оусх всё же произнёс:

— Глупые нииты… не знают, что Оус — с–сх ждёт их… не знают, нас — с–сколько я голоден…

От последних слов мурашки поползли по спине, и я отступила на шаг назад. Оусх не заставил себя ждать, вдруг плавно поднявшись с места. Он оказался куда выше, чем я ожидала — одного роста с Темнейшим. И что самое интересное — из его белых волос виднелись аккуратные серебристые рожки, что шли наверх и завивались внутрь. На концах тихо побрякивали старые колокольчики.