Я начертал очередной портал за сегодня (надо бы поостеречься, порталы отнимают много сил, а я так транжирю энергию), и мы с дрожащим в нетерпении профессором шагнули из его маленькой гостиной в мой просторный холл.

Судя по прошедшему времени, Дария должна была, наверно, уже закончить принимать ванну и сейчас ужинает.

Дольч что-то бубнил о зелье фей и о том, что они хотели превратить его в жабу. Забавно, я лишь посмеялся. Я вел профессора к столовой: он с дороги, накормить его — более чем уместно. А за совместной трапезой знакомство с Дарией должно пройти легче и приятнее.

Но открывшаяся в центре столовой картина поразила меня настолько, что я замер, наверно, раскрыв рот.

Ректор Визард

Как только мы с профессором Дольчем переступили порог столовой, в ее центре стало приподниматься над полом и зависло в воздухе цветистое облако, окруженное голубыми бабочками. Лишь когда облако заговорило, пусть измененным, строгим, но все же узнаваемым голосом, я понял, что это — мисс Дария! А с ней — феи!

«Отцы Демоны! Охренеть! И вот эта «королева фей» — могущественный некромант?»

Я был в легком шоке — от ее внешности, ее волос, возможности парить в воздухе. Маленькое цветочное платьице, не скрывающее стройных ножек и миниатюрной фигурки, невероятно ей шло. С левого плеча соскользнула бретелька, заставив непроизвольно облизать губы. Кожа ее сияла золотистым бархатом. Облако кучеряшек обрамляло нежное, но сейчас очень сердитое личико. Мое сердце отчаянно заколотилось.

— Назови-и-и свое и-и-имя, презре-е-ен-ны-ый! — обратилась кудряшка к профессору.

— П-п-проф-ф-фес-с-с-сор Д-дольч-ч, — заикаясь и дрожа от страха пролепетал доктор наук.

— Ты-ы-ы назва-а-ал мои-и-их сесте-о-ор зло-о-о-обными девчо-о-онками, — завывающим голосом продолжала представление Дария, — и за э-э-это бу-у-удешь превраще-о-о-он в жа-а-абу-у-у!

Дольч издал протяжный стонущий вздох, как-то обмяк, покачнулся и мешком шумно упал к моим ногам, потеряв сознание.

Фейки захихикали и растворились в воздухе. Дария, лицо которой подозрительно кривилось, будто она сдерживала смех, медленно опустилась на пол. Я, не находя слов, смотрел то на нее, то на лежащего без памяти на полу профессора.

«Да что же это такое! Ее вообще можно оставлять без присмотра хоть ненадолго?! Уже успела спеться с маленькими проказницами… Так, стоп! Волосы! Ее волосы! Кудрявые?!»

Моя рука сама потянулась к золотистому облаку вокруг головы подошедшей ко мне адептки. Мягкий шелк! Она не дернулась, не отстранилась, а с любопытством, улыбаясь, смотрела на меня. Я, как завороженный, перебирал пальцами ее локоны. Я читал и упивался ее эмоциями: она будто заново родилась, она осознавала свое очарование, ждала моей реакции, готовая в любой момент дать отпор.

«Сумасбродка! Маленькая проказница!»

Я вспомнил, как наказывал ее, тут же представив, как повторяю экзекуцию, на этот раз — за выходку с несчастным профессором Дольчем. В ее глазах мелькнул испуг: она, являясь эмпаткой, могла считывать эмоции наравне с демонами. Мне нравился ее страх с привкусом предвкушения. Она боялась наказания, и в то же время хотела этого. Ей понравилось в прошлый раз! И хочет распробовать не спеша. Да она гурман! Хотя сама себе ни за что не хочет признаться в этом.

Я приблизился к ней вплотную, но она отступила. Я снова быстро шагнул к ней, схватил за плечи и развернул к себе спиной. Я прижался, ощущая животом и грудью дрожь ее хрупкого тела. Я убрал вьющуюся волну волос с ее правого плеча, наклонился к ее ушку и медленно, очень медленно начал сдвигать бретельку вниз. Золотистая кожа покрылась мурашками, дыхание Дарии участилось. Отпустив бретельку и чуть касаясь кожи ее спины, я медленно потянул платьице вниз. Дария ахнула и схватила лиф платья, прикрывая грудь.

— Зачем вы так напугали профессора Дольча, мисс Дария? Он — пожилой человек… Я ведь предупредил вас, что за любой проступок вы будете наказаны, лично мной. Или, может быть, вы хотели этого? А? И все это — ваш изощренный план?

Я тронул губами мочку, провел языком по ее шее и плечу, с удовольствием впитывая ее испуг, возмущение и, одновременно, растущее возбуждение и трепет.

Она дернулась в моих руках, но я обхватил левой рукой ее талию и сильнее прижал спиной к себе. Так, чтобы она наверняка чувствовала сквозь тонкую ткань платья восставшую плоть в моих штанах.

— Профессор сам виноват, господин ректор! Пожилой человек, а уважению и доброжелательному отношению ко всем, а не только к вышестоящим, еще учиться и учиться! Перед вами лебезил, а чудо-фей назвал злобными девчонками! И за что? Не дали своего зелья? А с какой стати? Насколько я за сегодня успела познакомиться с живущими в этом мире фейри, они все очень чутко, на каком-то интуитивном уровне, воспринимают отношение к себе. А он им деньги предлагал, угрожал даже! Все что угодно, только не уважение, не восхищение ими, не благодарность!