- Мой муж погиб, – заявила ему, заглянув в глаза. – И ты не сможешь меня забрать, потому что у меня есть обязательства перед нашим сыном. Я буду защищать Хайдена, чего бы мне этого ни стоило.

- Я знаю о твоих обязательствах, Райли! Но это ничего не изменит, – отозвался он, но продолжать не стал, да и я не решилась углубляться в эту тему. Не сейчас.

Вместо этого произнесла:

- Но ты все еще можешь меня утешить, Лекс Доувелл!

Наверное, это прозвучало довольно неловко и не совсем к месту, потому что он смотрел на меня подозрительно долго. Словно пытался просветить рентгеновским зрением и разобраться в том, что происходит в моей голове.

- Пойдем, – наконец, заявил он, сделав неутешительные для меня выводы. – Уже недалеко.

- До чего недалеко?

- До твоих покоев, – произнес терпеливо. – Ты устала и вне себя от горя. Тебе нужно отдохнуть, Райли! Поговорим с тобой завтра.

Но отдыхать и разговаривать с ним завтра совершенно не входило в мои планы.

- Ну уж нет! – сказала ему. – Мне не нужно твое сочувствие! И спать одна этой ночью я тоже не собираюсь. Поверь, рассудок и память меня не подводят. Мне нужно от тебя утешение... которое мужчина может дать женщине.

Если его это и удивило, то не подал и знака. Вместо этого притянул меня к себе и снова уставился сверху вниз, словно пытался залезть в голову и понять, искренна ли я в своих намерениях. И на меня в очередной раз – я снова его почувствовала – смотрел его дракон.

«Что же, гляди! – заявила ему мысленно. – Я не вру и не жульничаю. Мне и правда нужно утешение. И еще мне позарез нужен мужчина. Твой хозяин или же твой друг – уж и не знаю, как устроено у носителей двух ипостасей! – единственный из всех, кто кажется мне подходящим. Он с первого взгляда произвел на меня сокрушительное впечатление. Пусть оно пошатнулось в момент, когда он захотел меня забрать, вынудив Дункана вписать мое имя в чертов договор, но Лекс всегда был со мной честен и не собирался двигать меня, словно пешку, в угоду своих интересов. Он хотел меня, а теперь и я... Я хочу его!»

Не врала – отбросив все сомнения, я уставилась на великолепного мужчину, чувствуя, как от его близости меня захлестывает неведомое доселе чувство, которому не собиралась противиться.

Позволила поглотить себя тому, что с начала времен соединяло женщину и мужчину, – первобытному влечению. Он – мужчина, я – женщина, и это единственное, о чем я собиралась думать, выбросив из головы воз навалившихся на меня проблем.

Эта ночь будет принадлежать только нам – ему и мне, – а что касается всего остального, включая завтрашний ритуал и армию Моргана Гровера, стоявшую лагерем у долины Амантела, вместе со всеми несогласными на меня в качестве опекуна для маленького принца, – мне сейчас до этого нет никакого дела!

Не сегодня и не этой ночью, потому что...

Потому что Лекс, перестав меня разглядывать и придя к правильному решению, уверенно притянул к себе, и его губы накрыли мои.

И этот поцелуй вышел волнительным и дразнящим, совсем не таким… Не таким, как случались со мной раньше!

Лекс ласкал мои губы, и я ему отвечала – смело, но, наверное, немного неловко. Но я очень старалась. Старалась, чтобы он не догадался, не понял раньше времени, что я девственна, до... гм... переломного момента.

А потом уже будет видно.

Впрочем, близость к мужскому телу и решительный напор Лекса Доувелла очень скоро вызвали во мне пожар такой силы, что в нем канули не только мысли, но и тревоги с терзающими меня сомнениями.

Не осталось ничего, лишь острое, всепоглощающее желание…

Желание узнать, почувствовать, подарить себя и получить его. Всего, без остатка.

И это дикое, первозданное влечение очень скоро захлестнуло не только меня, но и его, лишая нас разума. Мы целовались до потери сознания, до звезд в моей голове, до моего стона, до его прерывистого дыхания и всего лишь до одной мысли… Одной лишь жажды продолжения, затопившей все мое существо.

И я с радостью отдалась доселе незнакомому чувству, решив, что теперь мне все можно. Вернее, я должна! Я должна прикасаться к Лексу, ощутить прохладу его кожи, почувствовать крепость его мышц, узнать – как это, когда тебя хочет, желает самый лучший, самый великолепный мужчина.

…Он все-таки пришел в себя первым. Оторвался от меня, подхватил на руки, из-за чего с моих губ сорвался стон разочарования – тело желало, жаждало продолжение именно сейчас, сию секунду, а вожделение давно уже поработило все разумные мысли.

- Не здесь, – заявил мне строго. – Но скоро, очень скоро… Потерпи, моя тарисса!

Незнакомое слово, сорвавшееся с его губ, больно резануло мне слух, возвращая меня в реальность.