— Бывает иногда.

— «Иногда» для тебя постоянное время? — начала злиться.

— Эй! — он возмущенно посмотрел на меня, — Я тебя не оскорбляю.

— Конечно, я же дочь правителей, меня нельзя оскорблять, — тут же вернула ему его слова с самодовольной ухмылочкой, за что получила полный недовольства взгляд.

— Так значит, уже смирилась с этой мыслью? — Ник очень хорошо показал, что тоже умеет играть в эту увлекательную игру.

Удар достиг цели, стало противно и грустно.

— Знать их не желаю, — честно призналась ему.

— Там всё не так просто, — задумчиво протянул водитель, развалившись в сидении. Почувствовала, как напрягается всё тело.

— В каком смысле? — осторожно посмотрела на него, так и не решив, чего хочу больше: узнать ответ или никогда не знать его.

— С твоим исчезновением, — пояснил парень с намёком.

С плохим каким-то намеком, потому что я ничего не поняла.

— Каким исчезновением? — нахмурилась, стараясь даже не обращать внимания на то, как небрежно он ведет летающий автомобиль.

Никита улыбнулся так, как может только он: широко, радостно, обнажив белоснежные ровные зубы, из-за чего на щеках появились умилительные ямочки, сводящие с ума девушек. Он вообще всем своим нагло-превосходным видом сводит всех с ума.

— Тебе повезло, что я сегодня добрый. Слушай внимательно, скажу лишь раз и в твоих интересах все запомнить.

Я напряженно замерла, с похолодевшими руками ожидая его дальнейших слов. Дождалась, блин!

— От тебя никто не избавлялся. Родители не отказывались от тебя, тебя выкрали и выкинули в чужой мир.

Я не поверила. Просто решительно не поверила в первые секунды, но потом голосок в голове предательски зашептал о том, что я своими глазами видела магию, а Ник всё так слаженно говорит, что, быть может, стоит ему поверить…

Судорожно вздохнув, промолчала, ожидая его дальнейших слов.

— Был бы мир магическим, тебя нашли бы сразу, в первый год максимум, — его улыбка стремительно угасла, лицо помрачнело и стало злым, — Но нам не повезло, тебя вышвырнуло в одно из тех отвратных мест, где даже огонька силой мысли не зажжешь, не вывернув себе при этом шею случайно. Прежде, чем ненавидеть тех, кого даже не знаешь, прими к сведению информацию: твой отец лично собрал отряд и прочесал сверху донизу три десятка миров. Ты понимаешь, что это значит?

Злой, просто-таки взбешенный взгляд на сжавшуюся и ничего не понимающую меня.

— Это не ваша Земля, каждый из магических миров в десятки раз её больше. Они искали тебя, искали всё это время, не отдыхая ни дня. Понимаю, сложно поверить, но…

— Сложно поверить? — шепотом переспросила я, заставляя Ника замолчать и слушать, — Если бы они действительно искали, нашли бы давно. Нашли бы… сами.

А не подсылали тебя. И кстати, я тебя уже три месяца знаю, почему ты сразу меня не забрал?

Я обвинительно повернулась к раздраженно-разгневанно-собранному парню, подчеркнуто на меня не глядящему. На глаза навернулись слёзы-предатели, серебряными капельками замерев на кончиках ресниц. Обидно было очень, а ещё несправедливо и больно. Больно от их предательства, от постоянного чувства ненужности, от слов Ника. Зачем он всё это говорит мне?

— Если бы я сразу хватал всех предположительных кандидаток, в вашем мире мало чего осталось бы, — поведал он, — К слову, я на Земле три года проторчал в разных её уголках, пока тебя отыскал.

— А с чего ты взял, что это реально я? — задала ещё один логичный вопрос, — Может, ты ошибся!

Не знаю, чего мне хотелось больше: чтобы действительно было так или чтобы Ник оказался прав. Это был тот самый сложный жизненный вопрос, на который у меня не было ответа. Скопившиеся за все года злость, ненависть, отверженность и мысль о том, что я нужна только самой себе сейчас встали в противовес с детской наивной мечтой оказаться дома. Такое простое слово — дом. У меня его не было. Никогда не было. И действительно важной мечтой и даже целью на будущее стало обзавестись своим собственным домом. А потом можно и семьей. И ребенком, от которого я никогда и ни за что не откажусь.

Ник усмехнулся, сжимая руль сильнее, и прорычал:

— Не мог ошибиться. Давай вместе, — быстрый взгляд на меня и он продолжил ледяным тоном, — на левом запястье шрам.

Я похолодела, невольно касаясь указательным пальцем правой руки тоненького белого бугорка на коже. Был. Шрам всегда был со мной, сколько себя помню.

— Это ничего не значит, — заявила Никите, чувствуя, как дрожат руки и ноги, — ты мог его просто увидеть, когда наручники надевал. Или в любой другой момент.

Парень ещё раз на меня посмотрел и нелюбезно рассказал:

— Тебе был год, когда твой дядя подарил тебе Кахааса. Брат твоего отца вообще всегда отличался излишней… бережливостью. Ты не помнишь Каса?