Мы просто стояли в нескольких шагах друг от друга, взирали друг на друга едва ли не с ненавистью и не могли понять, как могли стать найрики. Только я не понимала, как это вообще произошло с нами, а Ник недоумевал на тему «почему сейчас, спустя столько лет, и с нами?».

К реальности мы вернулись только тогда, когда кто-то, ворвавшись в нашу комнату, взял и нагло швырнул в нас каким-то заклинанием! Вот только визитёр не подумал о том, что находится в эпицентре нашей магии, которая, как оказалось, весьма агрессивно реагирует на угрозы.

Прогремевший взрыв оглушил всю академию! Глупца с заклинаниями вдавило в стенку! А нас с Ником отправило в полет через непонятно откуда взявшуюся дыру в стене, чтобы вышвырнуть прямо на площадь! Да с какого этажа! Да на камни! Да прямо в толпу стремительно отступающих адептов!

— Видишь, что ты натворила?! — не обращая внимания ни на кого вокруг, заорал Ник, тыча в меня своим корявым пальцем.

Он, конечно, ровный был, но сути это не меняет. Он тыкал в меня пальцем!

— Ты больной? — возмутилась я в ответ, — Как я могла это натворить?

— Из нас двоих только ты не контролируешь своё пламя, — язвительно напомнил парень.

Я вспыхнула от стыда, но гнев был куда сильнее:

— Ты настолько слеп, чтобы не увидеть там чёрный огонь? — зло отчеканила я.

От злости уже не хватало воздуха, щеки пылали, тэту на руке буквально огнём жгло. Хотя, погодите-ка, она же и так огнём выжжена!

— Я бы и рад увидеть, только твой золотой глаза слепит! — ядовито отозвался парень.

А по толпе тем временем прошёлся возбужденный шепоток:

— Смотрите! У них татуировка золотого дракона! Они стали найрики!

Собственно, как прошёлся, так и затих. Теперь все со смесью ужаса и восторга взирали на стоящих в центре нас. А нам было до них глубоко фиолетово.

Я в этот момент испытывала к Николасу такую ненависть, какой ещё никогда в жизни не чувствовала. Это чувство выжигало в моей груди огромную дыру, выворачивало кости, подогрело кровь на несколько градусов. Это чувство ослепило меня, затмив совершенно всё остальное.

И единственное, чего я хотела в этот момент — уничтожить того, кто являлся источником моих бед.

Ник забрал меня из моего мира. Ник притащил меня к родителям. Из-за Ника я оказалась в центре межмирового заговора. Из-за него по моей вине погибли два демона.

Из-за него появились эти треклятые татуировки.

Я и сама не поняла, в какой момент вдруг вскинула руку и ударила по Нику чёрнозолотым пламенем. Он не растерялся, поднял собственную конечность и ударил в ответ.

Два пламени с рёвом устремились навстречу друг другу, с оглушительным грохотом ударились друг о друга и истаяли без следа, оставив совершенно целых нас и перепуганных до ужаса адептов вокруг.

И только потом я поняла невероятное — наше пламя было идентичным! Одинаково золото-чёрным! Не веря собственным глазам, я поднесла ладонь к лицу, заставляя пламя вспыхнуть на ней, и с ужасом проследила за тем, как танцуют вместе всполохи золотого и чёрного.

Два пламени в одном. Как вчера вечером…

— Что ты сделала? — прорычал Ник и двинулся ко мне, всем своим видом показывая, насколько он зол.

Приблизился и остановился в каком-то полушаге, с яростью взирая на меня сверху вниз.

— Ударишь? — язвительно поинтересовалась я, без страха выдерживая его взгляд.

Ник решительно занёс руку, чтобы почти больно схватить меня за подбородок и рывком придвинуться ко мне вплотную, захватывая мои губы в жесткий плен.

Этот поцелуй был совершенно отличен от вчерашнего. Не было в нём нежности и боязливости, не было осторожности и интереса. В нём был весь наш гнев, вся наша ярость.

Мы целовались грубо, рвано, пытаясь то укусить друг друга, то оцарапать, но неизменно возвращаясь к этому наполненному безумием поцелую.

А вокруг нас ревело пламя! Оно было жарким и яростным, чёрно-золотым, ярким, слепящим, скрывающим нас от посторонних глаз.

Ник оторвался от меня первым. Он тяжело дышал, ровно как и я, и всё не мог взять под контроль собственные эмоции. Но у него всё же получилось выдохнуть едва слышное:

— Метка усиливает наши эмоции.

И я поняла, что он прав. Потому что не испытываю я к нему той ненависти, что чувствовала пару минут назад! И сейчас… этот поцелуй… я почти до безумия хотела, чтобы он поцеловал меня вновь. Хотела ещё. Хотела больше. Намного больше.

Николас и сам сдерживался с трудом. Его всё ещё чёрные глаза смотрели на меня с горящей жадностью, с желанием, рвущимся наружу, почти с обожанием. Обожанием на грани ненависти.

— Мне нужно время, — он с силой зажмурился, с трудом отодвинулся от меня и договорил, — нам нужно время привыкнуть к этому. Прости.

А после развернулся и, с силой погасив бушующее вокруг пламя, быстро пошёл прочь, не глядя ни на кого вокруг.

Адепты испуганно расступались перед ним, но он мало обращал на них внимания.