Он уже пожалел, что пришёл сюда. Видеть её такой было даже хуже, чем представлять, что вообще её больше не увидит. И уж теперь ему совсем не на что надеяться. Как она не убежала ещё, вот что интересно.

— Я не искал тебя, — ответил он просто, почему-то совершенно без эмоций в голосе, хотя внутри у него бушевало их очень много.

Лекси опустила голову. Почему она не уходила? Он не хотел этого и хотел одновременно. Только бы не сидела вот так, обвиняя его одним своим видом. И не молчала.

Словно поняв, каково ему выносить её безмолвие, она заговорила:

— Я... понимаю... почему... так вышло.

Она делала очень большие паузы, хватая ртом воздух так, будто задыхалась. Он не смотрел на неё, уставился в землю под ногами, но, казалось, всё равно чувствует каждую её эмоцию, каждое движение.

— Ты... ты не говорил мне правды. И не лгал. Ты просто молчал.

Форту показалось, что она снова заплакала, но не хотелось смотреть, убеждаться в этом. И в своё оправдание он не мог ничего сказать.

— Я понимаю почему, — снова повторила она. — Я понимаю, как сложно тебе было сказать правду. Ты ведь думал, что я уйду, что пожалею обо всём, возненавижу — и уйду.

Он кивнул скорее самому себе, а потом медленно поднял на неё взгляд. Она смотрела на него, но он не мог прочесть ничего в её взгляде. Впервые ему не было ясно, что у неё в голове, хотя бы примерно: злость, боль, осуждение, жалость, ненависть, прощение? Он не знал.

— И я дура, — покачала она головой со странной усмешкой на губах. — Слепая дура. Должна была понять всё раньше. Столько всего было, столько намёков, а я ничего не видела. Но сейчас... когда я узнала, что ты...

Он вперился в неё тяжёлым взглядом. Она не отвела своих. Глубоко вдохнула, затем на мгновение прикрыла веки и снова посмотрела ему в глаза.

— Ну же, скажи.

В его взгляде читалось упорство. Она помолчала всего несколько мгновений, потом облизнула пересохшие губы и твердым голосом проговорила:

— Наркоман, — а затем отвернулась.

Это слово прозвучало веско и как-то громко. Оно словно бы разрушило что-то между ними. Хотя к чему лгать себе: не было уже ничего, что можно было разрушить. Всё было разрушено, когда правда всплыла на поверхность.

Он медленно подсел к ней ближе. И нисколько не удивился бы, отодвинься она от него. Но нет — Лекси осталась на месте, только, казалось, сильнее съёжилась. И только тут он заметил, что на ней его плащ. Вымокший его плащ. Почему она взяла не свой?..

— Лекси, — прошептал он.

Он безумно хотел обхватить её маленькую фигурку руками, но те словно налились свинцом и не желали подниматься. Но главная причина его нерешительности всё же крылась в страхе, что Лекси их сбросит.

Лёгкий ветерок доносил до него её запах. Он не врал, когда сказал, что она пахнет гранатом. Он наклонился так близко к ней, что несколько прядей её влажных волос коснулись его носа и лба. И он прерывисто вздохнул ей почти на ухо.

Это был один из самых важных моментов в его жизни. Он знал это точно. И тем не менее, не мог произнести ничего больше, кроме как её имени.

— Я ни о чём не жалею, — глухо проговорила она. — Но когда ты ведёшь себя так, как сейчас, что мне думать? Скажи мне, наконец, кто я для тебя? Чего ты ожидаешь от меня?

Его дыхание, и так рваное, прервалось на несколько секунд. В этот момент он отчётливо понял, что он — полнейшее ничтожество рядом с такой девушкой, как Лекси. После того, что она узнала о нём, она не забрала обратно свои слова. Она сказала их ему вслух, не жеманничая и не с таким видом, будто делает ему одолжение. Она не сказала ему ни одного гневного слова, не обвинила в том, что он лгал ей всё это время.

А он молчал, не находя в себе сил на простой ответ, который был так важен для неё. Для них обоих. Он знал, что Лекси не до конца понимает, с кем собирается связаться. И то хорошее, что осталось в нём, требовало, чтобы он убедил её забыть о нём и немедленно вернуться домой, к родным. Это было бы самым лучшим для неё вариантом. Но далеко не лучшим для него.

Он упал на её плечо, с шумом выпуская воздух. Почувствовал, как нерешительно и оттого почти невесомо вспорхнула её рука и легла на его голову. Она мягко погладила его спутанные после сна волосы, и он почувствовал, как её слезинка упала ему на щёку. Он не вытер её, как и не поднял головы. И ненавидел себя за то, что собирался сказать.

— Ты для меня всё. И я хочу, чтобы ты всегда была рядом.

Теперь он услышал, как прерывисто выдохнула она и сильнее прижала к своему плечу его голову. Её тело едва заметно сотрясалось, и ему не составило труда понять почему. Она плакала. Сколько раз уже она плакала за то время, сколько он её знает? Такая светлая и живая девушка... Она никогда не должна была плакать. Но она плакала — и плакала часто. И он понимал, что из-за него. Не по родным же в конце концов, от которых сама сбежала? Причиной её слёз всю последнюю неделю был он.

— Прости... меня... — выдавил он.