– Моя дочь была беременна и родила, но утверждала, что ребёнок погиб. Не скажу, что у нас были сомнения, но… в общем, я точно знаю, кто родители этой девочки.

Я продолжила стоять и смотреть, ожидая ответа на очень важный вопрос, озвучить который не решалась. Но Дайнарэ и без слов поняла – сказала, не скрывая горечи:

– Нет, Лирайн. Их уже нет.

Меня качнуло. Я не собиралась знакомиться с матерью, которая оставила меня в приюте, но… Просто стало грустно.

– А мужчина, который… хромал? – выдохнула я, и охотница взглянула удивлённо.

Ответила она после долгого молчания:

– Мой сын, Рант. Он получил ранение, перед которым даже наша регенерация оказалась бессильна. Ты хочешь сказать, что видела его?

Я кивнула.

– Я предполагала, что он что-то знал, – проронила Дайнарэ.

– А он… – Нет, озвучить этот вопрос тоже оказалась не в силах.

Пожилая охотница зажмурилась, в уголках глаз проступили слёзы.

– Его тоже нет. Погиб в сражении. – Пауза, а за ней… – Из близких родственников не осталось никого, только я.

Признание отразилось неожиданной болью, и я даже порадовалась, что Нейсон настоял на завтрашней охоте и полноценный разговор состоится позже. Бросив последний взгляд на… бабушку, всё-таки вышла из-за стола и направилась к двери.

Бинмо с Раскаром и Нейсон тоже поднялись. Из кабинета Туроса мы вышли вместе, миновали приёмную, а когда оказались в коридоре, Раскар спросил, обращаясь к Нейсу:

– Куда теперь?

– По домам, – отозвался старший в нашей группе. – Лирайн я провожу.

Шагая рядом с Нейсом, я старалась сохранять спокойствие и ни о чём не думать. Где-то в глубине души всегда знала, что родственники найдутся, но то, как именно это произошло…

Это было не то чтоб слишком, но, наверное, всё должно было случиться как-то иначе, не так спонтанно и мрачно. А ещё известие о родителях и дяде Ранте… Почему он не признался Дайнарэ, что меня отыскал?

И поступок верхушки во главе с Туросом – ведь могли сообщить, а сами предпочли устроить какое– то бесконечное расследование. Может, и правда хотели заполучить охотницу с высоким уровнем силы? И почему никто не сказал, кто такой Крам?

Впрочем, о Краме, вероятно, и сама могла догадаться – уж слишком многое дозволено этому молодому парню, и одна его осведомлённость чего стоит.

Но я ведь ему нравлюсь? Или…

Пока задавалась вопросами, мы с Нейсоном миновали коридор, добрались до нужного лифта и оказались на знакомой лестничной площадке. Тут всё изменилось – водоворот мыслей отступил, а я ощутила прилив жара и стыда. Слишком хорошо помнила, чем закончилась наша последняя встреча наедине, и разумно попыталась отделаться от провожатого.

– Спасибо, Нейсон, – сказала, отводя глаза. – Дальше я сама.

– Конечно, – «согласился» охотник.

Сказал, а сам повёл к моей двери.

С полминуты парень наблюдал, как вожусь с ключами, пытаясь подобрать нужный, хотя запутаться в связке из двух ключей и одного магнитного брелока было трудно. Потом не выдержал – отобрал связку и лично отпер замок.

Нейс толкнул дверь, и я вошла, а охотник шагнул следом. Щёлкнул выключателем, зажигая свет, и застыл на мгновение.

Потом прозвучало тихое:

– Это что?

Я замялась, но всё же ответила:

– Лепестки роз. – Угу, они были разбросаны по всему полу, начиная с самой прихожей. На кухне и в зоне спальни концентрация была значительно выше. А ещё там стояли свечи, и, хотя они в данный момент не горели, Нейс разглядел.

Сервированный стол с выставленными на него тарелками-бокалами тоже заметил. Но самое неприятное – он сделал совершенно правильный вывод:

– И всё это не для меня. Ведь так?

Я отрицать не стала. Желания извиниться тоже не возникло, хотя в голосе Нейсона прозвучало пугающее спокойствие.

Глубоко вздохнув, я уже понадеялась, что Нейсон сейчас уйдёт, но…

– И ты правда этого хочешь, Лирайн?

Конечно, следовало соврать! Только с языка слетело:

– Это не я. В смысле это не моя идея.

Прищурился. А я поняла, что всё очень плохо. Вернее, всё хуже некуда, потому что находиться рядом с ним и сохранять спокойствие – выше моих сил. Ещё не сознавая, что делаю, я шагнула вперёд и прижалась к Нейсону всем телом. Рука скользнула вверх, обвилась вокруг шеи, а губы потянулись к губам.

Парень был напряжён, но наклонился и ответил на поцелуй – сегодня его губы были жёсткими и ласкали с какой-то строгостью. И чем дольше это длилось, тем яснее я понимала – всё, не могу.

Мораль? Стыд? Прошлые решения? Они покатились в бездну. Я прижалась теснее, одновременно стягивая с Нейса лёгкую куртку, пытаясь проникнуть под футболку и расстёгивая ремень.