Шаенга, зависнув на некотором отдалении, неожиданно деловито сообщила:

– Теперь ты мне тоже нужен.

Кто бы сомневался.

– Зачем?

– Рилсват, запечатав созданные им ворота, использовал всю силу своего дара, особую – повелевающую – энергию собственной крови. Поэтому я полагала, что взломать их с этой стороны невозможно. Но в прошлый раз мне открылась истина: дар крови не был утрачен и сохранился в потомке.

– Ты хочешь, чтобы я взломал ворота на Варлей?

Вот это неожиданный ход.

– А как иначе ты попадешь в родной мир шаенгов? – прошелестела древняя.

Совершенно пораженный этим заявлением, я растерянно смолк. Зачем мне на Варлей, в изначальный мир нашего народа? Для меня родным является Ниар, и только его безопасность меня касается. К тому же переход невозможен, это доказала та первая группа.

– Зачем?

– Зло необходимо упредить. Бороться с ним, когда оно проникнет на Ниар, будет уже невозможно.

Ага, а чтобы это самое зло сюда проникло, надо вскрыть печать на воротах. И как выясняется, это печать крови. На чьей же стороне сущность моей соплеменницы?

– Ты хочешь убедить меня отправиться в родной мир шаенгов или тебе просто необходимо, чтобы я открыл ворота?

Прямой вопрос для той, что уже казалась мне двуличным древним монстром. В ответ по коже пробежал мороз ее шелестящего смеха.

– Не отправиться туда ты не сможешь, это уже предрешено. Ведь ты захочешь спасти свою семью от гибели? Или испугаешься и позволишь им погибнуть тут?

Что ни ответ, то провокация.

– Кстати, о предрешенном. – Я решил зайти с другой стороны. – В видении вашего Знающего упоминаются три прихода на Ниар. Во всех трех случаях речь идет о шаенгах?

– Да. – Древняя ответила не задумываясь.

Выходит, пророчество говорит не о Дине. Ведь она не относится к нашей расе. Но тогда кто, когда и зачем приходил во второй раз?

– А когда был второй приход?

Шаенга, взмахнув своими невероятно длинными серебристыми волосами, закружилась на месте, мелькая смутно различимым пятном в обступающей темноте. Ее веселый смех разнесся под сводом пещеры.

– А ты ко мне Дину приведи! Я и расскажу.

Чувствуя, что начинаю скрипеть зубами от злости, рявкнул:

– Ты говорила, с этим можно не спешить!

Женщина замерла и медленно развернулась в мою сторону, заставив в который уже раз вздрогнуть от безобразного вида ее лица.

– Тогда я не предполагала, что кровь и дар Рилсвата сохранились. А теперь об этом знаю я и знает оно.

– Оно?!

– Зло.

В какие игры играет этот фантом? Отчего выдает мне знания по крупицам, используя их к своей выгоде и не раскрывая всей картины? Какова цель шаенги? Как заставить ее говорить, а не понукать меня действовать сообразно ее одержимым планам?

Решительно потянувшись к энергии Ниара, начал стягивать к себе потоки, стремясь… не знаю, просто задушить ее, захлестнуть силой, заставить говорить! Зло, о котором она твердит, его приближение ощущает этот мир. И он избрал меня своим защитником. Мир, в котором живет моя семья.

«Не выйдет, – чуждый шепот зазвучал в голове, а сущность одним порывом отлетела далеко, в самый центр пещеры. Именно там я постоянно ощущал странную пульсацию, источник незнакомой, леденящей душу силы. – Нападешь на меня здесь и проломишь преграду! Тогда и печать снимать не понадобится, оно вырвется само».

Замерев, я удерживал в руках готовые полететь в направлении древней силы потоки. Инстинкты воина предупреждали об опасности.

– Пока дети маленькие, Дину не жди точно.

Пришлось продолжать диалог. Возможно, древняя блефовала, но рисковать так я не мог.

«Дети! – В голове прозвучал ее смех, но на сей раз с оттенком горечи. – Ради их защиты мы все готовы на всё».

Что-то трагическое, надрывное слышалось в ее голосе. Стремясь удержать мелькнувшую догадку, воскликнул:

– Почему погибли все пришедшие на Ниар женщины нашего народа?

И снова холод, резкий поток ледяного ветра, омывший кожу, – это затрясло от эмоций шаенгу.

– Дети… все дело в них. На Варлее жизни пары не связывали, ведь наши женщины тоже жили долго, в отличие от доргинь. Но была связь между жизнью матери и ее ребенка до определенного момента взросления последнего. Поэтому все пришедшие женщины-шаенги погибли, когда в родном оставленном мире смерть настигла их детей.

Потрясенный этими словами, я едва слышно прохрипел:

– А ты? Твой ребенок… Как твоя сущность сумела сохранить себя?

Древняя отвернулась и поплыла, отдаляясь от меня, скрываясь в темноте пещеры. И я отчетливо понял: никакими средствами сейчас не заставлю ее говорить.

«Уходи, я не могу рассказать об этом… И возвращайся с Диной».

Дина