— А скифы наряжали женщин еще за много лет до нас.

И мастер брал не тусклый жемчуг и не сверкающий алмаз.

По непонятному наитью, шепча волшебные слова,

Сплетал он золотые нити в невиданные кружева.

Ходили жены и невесты в пунцовых тканях,

Что ни шаг,

Качались тонкие подвески и на ушах и на висках.

Они мешали ночью жаркой, в ларцах лежали до утра.

Кому готовили подарки, порой не знали мастера.

Но даже если, среди боя, скиф погибал от вражьих стрел,

В загробный мир он брал с собою все, что любил и что имел.

Кувшины, золотые чаши, коня с него не сняв седла,

Жену любимую, но чаще ту, что женою не была.

Несла подарки, что дарил ей, благодарный за любовь

И ничего не говорила и ясно было все без слов.

Вставал над их последним ложем курган земли, за горстью горсть,

Кружился ветер, ночь тревожа,

Стучался дождь как поздний гость.

И до сих пор по перелескам,

О давних тайнах говоря, звенят осинки, как подвески

Любимой скифского царя…

Минуты три царила гробовая тишина, затем все дружно заговорили, обсуждая стихотворение и обычаи прошлых, очень давних лет. И фух, пронесло никто и не подумал спросить, кто такие эти скифы. Врать и изворачиваться знакомым молвам совершенно не хотелось, впрочем как и говорить правду.

Помог и Тиззей, быстренько переключив внимание на себя. Он рассказал довольно забавный случай из своей театральной жизни. Остался только Вернер. Ему выпал фант исполнить песню. Я никогда не слышала как поет мой любимый молв и мне было интересно послушать.

Один из Кси вручил ему инструмент, очень напоминающий гусли. Пройдясь пальцами по струнам, красивым баритоном, глядя на меня своими невероятно притягательными глазами, он запел:

Ночь укроет покрывалом темноты,

Лишь свечу одну оставив догорать,

Болен я тобой и в мыслях только ты,

Как мне с сердцем моим бедным совладать…

Пение Вернера завораживающе подействовало на всех. Но пел романс он только для меня. Мы словно оказались в непроницаемом коконе, где среди всех присутствующих молвов, мы были только вдвоем. Это была не просто песня. Это было объяснение в любви. В эти минуты мне было так спокойно на душе и счастливо.

Но песня закончилась. В тишине было слышно сладкое посапывание маленькой принцессы. Насыщенный событиями день утомил бедняжку. После пения Вернера никто не захотел больше играть. Да и время было позднее. Все разошлись по своим делам и комнатам. Мы уходили последними. Проводив меня до дверей, Вернер ласково попрощался Мне же не хотелось слов и каких — то заверений, их я услышала в песне, но и отпускать просто так любимого, тоже не хотелось. И я впервые обняла Вернера сама, прижавшись щекой к сильно бьющемуся сердцу. Тут же почувствовала ответное объятье, перешедшее в сладкий долгий поцелуй.

Оторвавшись от меня, Лорд мягко подтолкнул меня в раскрытую дверь и ушел, не оборачиваясь. Этой ночью мне снились теплые руки и губы молва.

Проснувшись ранним утром, я позволила себе поваляться в постельке с книжкой, дожидаясь прихода Эль. Подруга была смущена и обрадована. Выпытывая подробности ее радужного настроения, я принялась ее щекотать и мы, хохоча, повалились на кровать.

— Все, все, Алька! Сдаюсь, пощади! — отпихивалась от меня молвина, жутко боящаяся щекотки.

— Говори, неверная, — грозным голосом вещала я.

— Сегодня Остин будет просить моей руки у Снежного Лорда. Скоро мой тридцатый день Рождения. И мы сможем быть в месте. Остин купил чудесный дом, правда я видела только иллюзию, но он именно такой, о каком мы с ним так мечтали!

В голосе подруги звучала ничем не покрытая радость. И она, конечно же, передалась и мне.

Заказав завтрак в комнаты, мы плотно позавтракали и отправились проведать щенков. Ведь сегодня будет не до тренировок. Дав им как следует побегать, мы отвели их обратно в вольер и отправились переодеваться.

Одев теплые непромокаемые куртки и штаны и, дождавшись остальных в саду, мы направились на площадку с крепостями. Дворники хорошо поработали, но снег сыпал не переставая и пора было начинать игру. Только обе стороны не решались запустить снежки. Пришлось все брать в свои руки, озвучивая правила. Ледышками не кидаться и в лицо не целиться. Без предупреждения, в ходе объяснений, запустила пробный снежок в Тиззея, подкрепив его едкой дразнилкой. Вторая сторона ответила дружным залпом. И понеслось…

Играли мы, наверное, часа три. Дважды теряя и отвоевывая крепость, меняясь сторонами с предполагаемыми противниками. Не обошлось и без мелких царапин и ушибов. Но дежурный лекарь очень быстро возвращал в строй выбывшего игрока.