Я еще несколько секунд следила за капелькой воды, что смело прокладывала себе путь от виска мужчины по подбородку и через кадык на грудь, не вникая в смысл сказанного. Я довела бисеринку до самого низа, где та впиталась в край полотенца, и только после смогла оценить масштаб катастрофы.

– Я ухожу ночевать к Дантэ, – категорично заявила, отворачиваясь к окну.

– Так я тебя и отпустил, – тут же твердо произнес Тимофей, забывая недавнюю вину за визит завтрашней незваной гостьи, – а когда ты себе еще чего откусишь или отморозишь, кто тебя лечить будет? От меня ни на шаг, Верхова. Я отвечаю за тебя еще полтора дня, а когда продлят больничный, то и дольше.

На этом начальник приложил свою прохладную ладонь к моей шее, измеряя температуру. Результатом он остался доволен, поскольку молча ушел одеваться. Наконец-таки.

Я подтянула колени к груди и задумалась.

Василисой звали ту самую лягушку-шпионку, что открыто недолюбливала меня и обожала Тима. Припоминая все наши прошлые встречи, можно было с уверенностью сказать, что завтра наступит мой персональный мини ад.

Только этого до кучи и не хватало.

Жизнь продолжала качать меня на своих волнах, поставив рядом не врага, но и не друга. Я больше не знала, кем мне приходится Тим, и от этого в разговорах и поведении часто проскальзывали неуклюжие заминки. Еще одним сбивающим с толку фактором стало мое состояние. На третий день после отравления онемение начало проходить, но очень медленно, что добавляло мне раздражения. Первым заболело горло, а следом и голова. При этом остальное тело все ещё прибывало в нечувствительном состоянии. От этого мое настроение опустилось еще на парочку ступенек вниз к черте «полный трындец». А скинула его туда заявившаяся спозаранку склизкая дрянь.

Василиса Примерзкая, как я обозвала ее про себя, не постучалась, а нагло запрыгнула в комнату через щелку в окне и приземлилась прямо на мой заложенный нос, пока я пребывала в мире грез. Октябрь, на улице царит слякоть, грязь и прохлада. И весь этот букет осени зеленая нахалка принесла на своих лапках. Как я не превратила это земноводное чудовище в кровавый материал для некромантов под названием «подними лягушку из фарша», сама не знаю. Наверное, сыграл умоляющий взгляд Тима, когда он проснулся от моего рыка и увидел замах лягушкой в стену. Пришлось опустить руку, однако слегка придушить эту тварь я не забыла.

– Элли, успокойся. Она всего лишь маленькое животное. Она ничего не делает специально, – пытался успокоить меня Тим, осторожно разгибая мои судорожно сжатые вокруг лягушачьего тела пальцы.

– Она все делает специально! – рыкнула, наблюдая, как эта собственница строит несчастные глазки боссу.

Умелая манипуляторша, ничего не скажешь.

– Элли. Ну ты вон какая большая, а она вон какая ма-а-аленькая и милая, – просюсюкал начальник, доставая Василису из плена моей руки и сажая на свою ладонь.

– Маленькая, зато вполне способна придумать план по захвату мира, – недружелюбно зыркнула на идиллию, которая происходила на моих глазах.

Тим что-то умилительно шептал зеленой гадости, а та в ответ смотрела преданными глазками и робко поквакивала.

– Рад, что ты тоже считаешь ее умной, – он вычленил только это из моих слов.

– Я считаю ее исчадьем ада, но ты и это будешь отрицать, – и я встала с постели.

Смотреть за милованием здорового мужика и какой-то мухожерки не было желания, поэтому я ушла в ванну. Лучше нам с Премерзкой встречаться пореже сегодня.

Эта дружба возникла как-то сама собой. Василиса была представителем всех земноводных с окрестных болот и прискакала к Тиму через месяц после изгнания с огоньком. Просьба была проста: не осушать их жилище ради дороги. Босс передал слова лягушки ректору, а ректор уже провела переговоры через звереуста. В итоге жилище жабок оставили в покое, а дорогу до кладбища решили насыпать и выложыть булыжником. С тех пор Тимофей стал героем всех болот и лично спасителем для Василисы. К слову, я полчаса хохотала, когда узнала, как зовут эту нахалку. Гораздо позже я предлагала Тиму поцеловать зеленую, отчего последняя загоралась изнутри и почти краснела. Увы, эпичного поцелуя не состоялось на разочарование нам обеим. Это единственное, в чем мы с лягушенцией сошлись.

Теперь эта липкая гнусть несколько раз в месяц наведывалась к нам и доводила меня до ручки. Я уже давно размозжила бы эту квакалку, если бы не Тим. Василиса, видите ли, хорошая, милая и не понимает, что поступает плохо.

Ага, так и поверила. Особенно после того, как эта «хорошая» нагадила мне на подушку. Вы видели, как гадят земноводные? А я увидела и даже унюхала. Но это не предел и даже не конец списка пакостей Премерзкой. Она садилась ночью возле моей головы и мерзко квакала на ухо, но так, чтобы раздражало только меня. Прыгала склизкими лапками по чистой выглаженной одежде и демонстративно рвала мои конспекты!