сообщения медленно, но верно гас. Вспомнилось тягостное время в тюремной шарообразной

камере в шестнадцатой провинции. Затем момент спасения и встреча с перекошенным Нардо, мои слезы по поводу его кончины и самый сладкий поцелуй. Реальность, вслед за

воспоминаниями, подернулась прозрачными переливами подступивших слез.

Шикарно

Громко шмыгнув носом, я потянулась за салфеткой и, не стесняясь, освободила себя от лишней

воды. Посмотрела на кусок мяса, который чуть ли не посолила собственными слезами, потом на

сочувствующего мне вурдалака, и попросила:

— Дай поесть, поговорим позже.

4

Поговорить позже не удалось.

Я, рассеянно гоняя гарнир по тарелке, опять позорно начала всхлипывать. Глянув на это

безобразие, вампир постановил, что мне требуется выспаться и, не слушая увещеваний о

синеглазом козле, понес в склеп. Хотя, как сказать «понес», пол исчез и мы провалились на три

уровня. А оказались в том самом месте, где портрет Лиховского пра-пра-пра предка разрешил

из меня источник сделать. Знать бы еще, что значит быть источником.

Итак, место вампирского заточения круглое и впечатляющее размерами. На стенах порядка ста

портретов разной величины и формы и столько же массивных полок под ними. Большинство

портретов, как знаменитое полотно Малевича безлики, и только некоторые отображают

вурдалаков с очаровательными клыкастыми улыбками. Кстати, среди них оказалась очень

знакомая моська, и не просто хорошенькая, а очень и очень привлекательная.

Я удивленно воззрилась на вампира, спросила недоверчиво: — Это ты запечатлен на портрете справа?

— Да.

— Ничего себе

Он пронес меня к постаменту в центре комнаты с совсем немаленьким выкованным из темного

металла саркофагом. Увидев размеры «камеры» для зэка я опять удивилась: — И это называется места у него мало? Да, на этом лежбище не одна парочка может

уместиться

— Слушай внимательно… — произнес серокожий строго и укложил несчастную жертву, то

бишь, меня, на мягкое ложе. — Я в свое время тоже неправильно понял происходящее и

действовал импульсивно. Очень импульсивно… — сообщил он, явно не одобряя свое

прошлое. — Итогом тех событий стало мое заточение здесь на три века.

— И для чего ты мне показываешь свое место заключения? Решил употребить спящей?

— Я хочу дать тебе второй шанс на спасение, — увещевает Лихо, отдирая мои руки от бортиков

саркофага и запихивая высунутые в панике ноги. — Уверен, ты неправильно поняла ситуацию.

Поэтому, пока не поздно, встретишься с Нардо Олдо Даро и еще раз, выяснишь все

обстоятельства произошедшего. Как только уснешь, потребуешь ответа и расскажешь все как

есть…

— Не хочу я его видеть F И слышать оправдания не хочу Он целовался с какой-то тварью

взасос

Страстный порыв вскочить с вампирского ложа Лихо остановил, придавив меня руками сверху, а если быть точной, то совсем нескромно взяв в захват мою грудь.

— Галя, ты хочешь остаться здесь и стать источником для правящей династии?

Проследив за моим возмущенным взглядом, он рученции спустил на мои ребра и повторил свой

вопрос.

— А чем мне это грозит?

— Вечным сном, — огорошил новостью вампир. — Это будет дрема, медленно переходящая в

смерть. И ты, теряя кровь, ничего не почувствуешь.

— Что ж, прекрасное завершение моей жизни, — уверенно произнесла я.

— Попадешь на иглу и родных не увидишь, — ехидно сообщил он. — Все это время ты будешь

видеть, как живет Нардо.

— Почему?

— Ведь ты в Гарвиро отчаянно посылала себя к нему.

Я представила себе этот ужас в деталях: синеглазку черногривого, ту выдру, их дом, детишек…

и содрогнулась:

— Если буду вынуждена лицезреть этого гада, к черту такую смерть

— И я о том же, — хмыкнул вурдалак. — Куда проще один раз его увидеть, договориться о

твоем спасении и вернуться домой.

Он начал закрывать крышку, обитую шелком или чем-то вроде того, а я недоверчиво

прищурилась:

— Лихо, а какого дьявола ты мне помогаешь?

— Вопрос в моей свободе.

Крышка опять начала опускаться, а я уперлась в нее руками и ногами.

— Стоп Стоп-стоп Стоп Ты же через двадцать с чем-то дней будешь освобожден из

заключения

— Я тоже так думал, пока… не проснулся из-за тебя. Я в принципе не должен был что-либо

слышать до окончания срока. — С этими словами он захлопнул крышку, несмотря на мое

возмущенное сопротивление и требование ответить на вопрос развернуто.

— Добрых снов, — долетело через крышку.

— А сказку на ночь? — прошептала я тихо.

В саркофаге по углам появилось неясное бирюзовое свечение и толстый черный паук, неожиданно зависший надо мною, с почтением спросил: — Какую сказку желаете услышать?

— Мамочки мои