— Плевать, — заявила грозно. — Главное, ее «видение» можно списать на ушиб головы.

Но вместо того, чтобы порадоваться, вампир скривился. Пришлось спешно менять тактику.

— Ладно, тогда вопрос: ее явление сюда законно или незаконно? То бишь, может ли она во

всеуслышание объявить, что встретилась со мной в твоих апартаментах?

— Не знаю. За три прошедших столетия многое могло измениться.

— И где мы можем узнать об этих изменениях? Оракул, газетные вырезки, свод законов Ритри?

Может, интернет есть? Социальные сети или бабушки на лавочках?

Лихо никак не вопросы не отреагировал, опять начал медленно выпадать в осадок: — Эй, выходи из ступора Разберемся мы во всех хитросплетениях ваших законов, зуб даю. То

есть вставную челюсть дам когда-нибудь чужую Жизнь еще не закончилась

— Моя еще долго не закончится… — последовал его ответ.

— Ладно. Верю, тебе плохо, хуже некуда. Могу помочь. — Покосился на меня глазами

больного ретривера, пришлось поменять свое заявление. Даже за руку его взяла и ободряюще

сжала. — Постараюсь помочь. Ну, чего ты киснешь?

— Ты не понимаешь Она замужем. — Простонал несчастный и прижал к своему лицу мою

конечность.

Поняла не сразу, о ком речь и первые пару секунд взглядом искала заветный черный кирпич: — К-к-кто-кто замужем?

— Рагу из лишая… — подсказал, молчавший до сих пор, Урурк.

— Ой, вы, мамочки мои. И это выбило тебя из колеи? — я толкнула вампира. — Чужую жену

при большом желании можно отбить. А эту лучше всего прибить… к стене, предварительно

набив опилками и увековечив памятной надписью: «Не подходить, опасно»

От вампира послышался смешок, затем еще один, через секунду он хохотал в мою ладошку, хотя должен был рассвирепеть и стать на защиту серокожей.

— Ну и чего ты ржешь? — я выдрала руку из его захвата.

— Слава Владыке, мы не твои матери — вытирая слезы, произнес Лихо. А успокоившись, сухо

предложил. — Хочешь законы почитать? Давай почитаем.

— Вот другое дело Я рада, что ты пришел в себя

— Еще бы, ведь, последнее желание смертницы нужно исполнить.

Обрадовал, паразит. Он взял меня за локоток, и взмыл вверх через потолки трех уровней. Мое

недоверчивое и возмущенное: «Какое? », в смысле — какое желание, огласило все помещения

по ходу подъема.

— Последнее, — заверил вурдалак, усадив меня в пыльное кресло. И начал что-то искать по

стенам абсолютно пустого помещения.

Глядя на него, мысленно перекрестилась.

— Слушай, отчаяние — это худший твой помощник. Давай, предположим, что это мое

последнее желание за сегодня и не будем впадать в истерику до завтра…

— И ты надеешься дожить? — поинтересовался он.

— В идеале, я надеюсь вернуться.

Вот тут в стене что-то сдвинулось, и на пол посыпались темные металлические шарики, каждый

размером с мой кулак. Некоторые с гравировкой, некоторые с коваными узорами, но в

большинстве своем здесь были просто темные оцарапанные шары и пара-тройка разноцветных.

— Это что?

— Почта.

— Личная есть?

— Вся является таковой, — отчеканил вурдалак, пряча подальше от моих глаз все цветные

шары.

— Есть и очень личная, — Урурк уже оказался подле меня, потирая лапки, — сейчас почитаем.

— Только законопроекты, — поспешил «обрадовать» нас вурдалак.

Хозяин логова сдвинул мое стене кресло к стене и, понажимав что-то, поднял из пола две

плиты. Глядя на их полированную поверхность, вспомнила обеденный стол в доме родителей и

тут же захотела есть.

— Лихо, а давай мы для начала перекусим, а?

— Источник проголодалась? — спохватился паук, и я активно закивала головой. — Сию

секунду — сообщил восьмилапый и скрылся из виду.

Вампир же досадливо поморщился:

— А новости?

— Я все равно ни одной закорючки не пойму, следовательно, могу уничтожить что-то

сверхценное. Так что, пока я ем, отбери из почты нужное.

Вскоре Урурк накрыл скатертью плиту, зависшую передо креслом, вручил мне тканевую

салфетку и, со словами: «Пусть источник моего господина бьет в полную силу», невесть откуда

достал пять блюд с дымящимся, аппетитно выглядящим наполнением.

— Я обожрусь Паучок, благодарю

— В последний раз можно и объесться, — согласился Лихо, занятый рассортировкой посланий

в металлических шарах.

— И тебе приятной работы, вредина.

В последующие полчаса я нахваливала приготовленное, восьмилапик хвалебных речей

стеснялся, но слушал внимательно, а вурдалак время от времени выходил из ступора и за что-нибудь хватался. При чтении писем розовых шариков он хватался за шею, из белых — за

сердце, из самых черных — за бутылку со странной темной жидкостью и специфическим

запахом, а вот на посланиях хранившихся в красных — тихо вздыхал, проверяя рукой, как