сопротивление устрою, чтобы потом с чистой совестью использовать последний совет

инструктора по самозащите «молча лежать и получать удовольствие».

— Чего спешим, приборы уже горят? — я оторвала ватную голову от плиты и воззрилась на

любителя самообслуживания. — Или основной прибор настолько мал, что показать стыдно?

Он встал на колени в поисках кляпа, о другом явно не думал, потому что я тут же дала оценку

его достоинству.

— А, нет, не стыдно. То есть, продемонстрировать не стыдно. — Улыбнулась во все тридцать

два зуба, глядя на его звереющую мордашку. — Но, чтоб ты был в курсе, сообщаю, порноиндустрия тебе не светит.

Подумала и внесла дополнение:

— Тебя в нее, даже с приплатой через постель режиссера, не пропустят.

Он бросил мысль о кляпе и с рычанием продолжил свое простое дело.

— Нежнее, — подсказала я. — Трепетнее…

Красавец не внял.

— Слушай, старшеклассники в школе и те знают, что дергать себя за самое ценное нельзя. Или

ты так стар, что основ уже не помнишь?

На лице неизвестного проступила холодная решимость меня удушить, желваки заходили

ходуном, кадык дернулся, а затем уже и плечи напряглись.

— Что ты на меня смотришь? Не отвлекайся, сконцентрируйся. Проговаривай про себя как

мантру: «Ты у меня не маленький, а миниатюрный, не вяленький, а дряхленький».

— Заткнись — прошипел он.

— Ой, да точно Так не надо. Лучше вот как: «Ты, как лев, непобедим, а всего-то пять сантим »

От бывшего владельца простыни послышался тихий рык.

— А еще можно так: «Встряхнись, стручок, воспряньте, колокольчики…»

— Молчать, я сказал

Я бы помолчала, но тут в голове возникли новые доводы в пользу его несостоятельности, и так

захотелось их озвучить:

— А знаешь анекдот про балованную Галю? Так вот, я не балованная, но прекрасное ценить

умею. А, глядя на твою «бесценность», задаюсь вопросом, где же замещение недоступных в

твоем лице удовольствий?

И пока он озадаченно молчит, глядя на «творение» рук своих, я продолжаю:

— То есть, где блага, оправдывающие этот, извини за выражение, мини контакт? Где дворец, горы шоколада и шелковых одеяний, сундуки драгоценностей, толпы некастрированных

евнухов и бардов, поляны цветов, путевки в Таиланд и другие места отдыха? И личный

массажист где? Ну, знаешь, такой отличный личный массажист с внушительным массажером?

Скосила взгляд на онемевшего чудика и, прищурившись с едкой улыбкой, завершаю свой

перечень претензий неприятным сравнением:

— Раз так в семь внушительнее, а можно и в восемь раз.

Кажется, я только что видела, как у него глаз дернулся, вначале правый, затем левый. На лице

появилось очень неприятное выражение хищника, и в кривой улыбке показались совсем не

маленькие клыки. Страх сковал не хуже наручников, которые уже имелись, а вот язык

продолжал работать, как заправский трудоголик.

— Хочешь сказать, что я тебя уже достала? К твоему сведению это не я, а ты тут кое-что

достал.

Он наклонился ко мне, потянув расширившимися ноздрями воздух. Жуть просто, но мысль

пришла, надо же ее озвучить.

— И за… задолбать я тебя тоже не могу. Тут уж, извини, твоя прерогатива и прямая

обязанность. Хотя, с последним справиться будет ой как не просто, с такими-то размерами…

Его рычание усилилось, и этот красивый, основательно озверевший вампирюга начал медленно

подтягиваться ко мне, чтобы нависнуть сверху в непозволительной близости.

Ой Что-то это как-то совсем уж страшно

— Я… я Я пилить умею… — его перекошенное гневом лицо оказалось на уровне моей груди, поэтому окончание мысли получилось сбивчивым, — кстати, ты удостоился этой чести чисто

по-дружески… так как я еще не разогре-л-а-лась.

Вот он уже зло смотрит в мои глаза и позволяет оценить свои клыки. Кажется, наступило самое

время поговорить по душам, начать его расспрашивать о жизни, состоянии дел и прочих

насущных вопросах. Что я и сделала, срывающимся голосом: — Ну, а ты как? Там…? — глаз он него не отвожу, но по интонации, надеюсь, он понял, к чему

веду и о чем беспокоюсь. — Накалил докрасна, или он от активных действий он у тебя вообще

отвалился?

— Ты…

С перепуга я глаза все-таки опустила, чтобы в следующую секунду заметить: — А нет, не отвалился, висит.

— Рашарасса, рашвараварса Раррвирут, грыгр рогошарс, грашорторах риишш-шс — взревел

неизвестный и начал срывать с меня одежду.

А я… А что я? Все, что можно было сказать, уже сказано. О главном я ему сообщила, упрекнуть

в эгоизме упрекнула, намекнуть на его маломерность намекнула. Что дальше делать? Молча

получать наслаждение? Ну, так я бы с радостью, да не могу. Взялась комментировать все

происходящее.

— Аккуратнее, оно от демонессы — меня не услышали, платье пошло по швам, а затем было