Стоило герцогу погрузиться в знакомое состояние, как внутри колыхнулось раздражение. Оно уже было ему знакомо. Иногда Алану надоедало это, но стоило вспомнить, что сейчас испытывает Эволет, как все сомнения сметало на раз. Он готов был целыми днями так тренироваться, лишь бы не причинить ей больше вреда. Честно говоря, о своём ребенке он так сильно не волновался. Да, он был рад, что у него будет дитя, но пока что он для Алана оставался чем-то нереальным и далеким. А вот его жена вполне себе реальной и очень дорогой.

В какой-то момент ему показалось, что позади него кто-то есть. Он готов был поклясться, что его обнимают. Эфемерные, на грани ощущений объятия быстро растаяли, оставляя после себя почему-то какую-то тоску и одиночество. Захотелось тут же подскочить и пойти в комнату жены. Посмотреть на неё, убедиться, что с ней всё хорошо, что она жива и здорова. Но в этот момент в комнату вошёл слуга, и Алану пришлось, стиснув зубы, закрываться от хлынувшей в него энергии прозрачным куполом.

Глубокой ночью, когда весь замок уже спал, они спустились в подвал. После чистки, остались предатели, судьбу которых Алан так и не решил, оставив на будущее. Кажется, это самое будущее для них наступило.

«Ты уверен?» — рядом из клубящегося тумана материализовался Абсолон. Правда, почти сразу же снова растворился во тьме, так как впереди замаячили стражники.

«Не знаю, — Алан пожал плечами, кивая одному из стражников. — Если это поможет мне быстрее научиться управлять своим голодом, то я пойду на это».

«Сожрёшь их?»

Алан снова пожал плечами. Жалко предателей не было, но убивать не хотелось. И вовсе не потому, что он боялся это сделать. Главой тёмного клана не может стать человек, боящийся «испачкать руки». Просто, герцогу казалось, что если он сделает это, то внутри перестанет быть самим собой. НордБерг был уверен, что это изменит его навсегда. И не было гарантий, что Эволет примет этого нового Алана.

Он хмыкнул, дожидаясь, пока охранник отопрет одну из дверей. За ней скрывался прикованный к стене цепями один из предателей темного клана.

Алан сам себе признавался, что страшится не изменений, а именно того, что Эволет может начать бояться его. От одной только мысли становилось невыносимо больно, хотя он и старался прятать такие эмоции глубоко внутри.

Тряхнув головой, отгоняя невеселые мысли, Алан шагнул внутрь, сразу же наталкиваясь взглядом на бледную фигуру человека. Что ж, им обоим сегодня понадобится вся их удача и терпение.

Потерла глаза, немного рассеянно осматриваясь. Эта комната мне уже настолько надоела, что я готова выть на луну от тоски. Кажется, я помню в ней каждый изъян. Мелкие трещинки, пятнышки, паутинки, которые вроде как не видны, но когда ты целыми днями только и делаешь, что лежишь и смотришь, то поневоле начинаешь выискивать всё это.

Устала.

Опустила руку и погладила круглый живот. В последнее время я перестала ощущать свои ноги. Хотя Адамина говорит, что стоит мне родить, как всё постепенно придёт в норму.

Мне страшно.

Слабость ужасная. Ощущаю себя не человеком, а желе, которое в состоянии только крутить головой, да немного управлять руками.

Сил нет совершенно.

Боль, сопровождающая меня в самые первые месяцы, ушла, но на место неё пришёл холод, изредка сменяющийся каким-то нестерпимым жаром. Было ощущение, словно мне внутрь сунули наполненную ледяной водой грелку. А в следующий момент вода из холодной становилась кипятком. Не самое приятно чувство, скажу я вам.

Адамина по-прежнему делала мне каждый день массаж, но я видела своё тело. Скелет, обтянутый кожей. На лице остались только глаза. Огромные, влажные с синяками под ними. Волосы потускнели, стали сухими и ломкими. Смотря на себя в зеркало, я понимала, что мне придется приложить очень много сил, чтобы вернуть хотя бы немного былой внешности.

Выжить бы.

С каждым днем мне всё больше начинало казаться, что я умру. Поначалу было дико и страшно. Вроде как я только пришла в этот мир, мне ещё рано, но потом я вспоминала о ребёнке и немного успокаивалась. Сейчас же я думаю, если мой ребенок останется живым, а я всё-таки уйду на перерождение, то ничего не поделаешь, главное, чтобы он остался живым.

Конечно, свои мысли я не озвучиваю. Хотя Адамина как-то мне сказала, чтобы я и не думала умирать. Ребёнку без матери будет сложно. И не потому, что обычно детям сложно без родителей. Всё из-за того, что мой ребенок совершенно не такой, как остальные.

На первых порах ему просто необходима будет моя энергия, чтобы стабилизироваться. Хотя, мы и сами толком не знали, что и как будет. Всё-таки ни у кого из нас подобного опыта не было, поэтому мы могли лишь строить предположения.