Когда в конце широкой улицы узенько блеснуло море, уличные торговцы сменились маленькими уютными ресторанчиками, у каждого из которых стоял зазывала и пытался перекричать остальных, предлагая заглянуть внутрь и отведать местную прибрежную кухню. Названия звучали незнакомо, но в огромных чанах так завлекательно мешали что-то похожее на паэлью, только не с креветками, а с маленькими янтарно-красными осьминогами, что мне ничего не оставалось, кроме как уговорить парней зайти в одно из местечек по дороге назад. Шарад лишь плечами пожал, а Мэй с довольной улыбкой обнял меня за плечи.

Дома все расступались и расступались, улица становилась шире, а ветер изредка доносил такой желанный чуть солоноватый бриз. Облизав губы, я непроизвольно улыбнулась, чувствуя легкую терпкую горечь с привкусом йода. Как же давно я не видела моря!

Вскоре мы оказались на набережной, от которой веером расходились многочисленные пирсы с пришвартованными к ним лодочками. Здесь тоже торговали морепродуктами, но уже только сырыми, и праздных гуляк почти не наблюдалось.

Ни на кого не глядя, я выбрала самый низкий пирс, вокруг которого вода плескалась лишь на пару ладоней ниже настила. То ли из-за старости конструкции, то ли из-за ее высоты, но лодок у этого пирса почти не было, так что я спокойно устроилась на краю в конце настила и, встав на колени, посмотрела вниз.

Темную, сапфирово-синюю толщу воды едва-едва пронзали солнечные лучи, на глубине нескольких метров безбоязненно сновали стайки мелких рыб, на дне медленно колыхались облака сине-зеленых водорослей. Я опустила руки в воду, наслаждаясь прохладой и неспешным движением волн, лениво накатывавшим на пирс.

— Хорошо, — пробормотала я и села на мокрые доски. Стянула ботинки и чулки и опустила ноги в воду.

Я всегда была самым обычным ребенком из самой обычной семьи. И вместе с семьей раз в год на две недели ездила к морю. Всякий раз мы не искали заранее место, куда отправиться, просто тыкали на карте в один из прибрежных поселков или городков, выбирая из тех, где до моря можно было дойти пешком. А на месте просто находили жилье у местных, шумной ватагой гуляя по пыльным разбитым улицам среди невысоких домиков.

В дни приезда всегда безбожно жарило солнце, и к моменту, когда жилье отыскивалось, мы успевали сгореть. И первую неделю отдыха щеголяли красными носами и полосатыми от ремней сумок спинами.

Но нас, детей, это мало заботило. Радость и счастье перекрывали даже боль от поцелуев солнца. Мы дружно носились по узким грязноватым пляжам, плавали и ныряли, смеялись на окрики мамы и бабушки, строили замки из песка и копали тоннели на другую сторону мира. А устав, валялись на присыпанных песком влажных полотенцах и из-под выставленной козырьком ладони смотрели на море. Оно светилось, как драгоценный камень, каждый день меняя цвет. Мы никогда не знали, каким оно предстанет сегодня.

После дождей море шумело, свирепо накатывало на берег и больно било тех, кто пытался окунуться, окатывало полной песка водой, вплетало в волосы и одежду ошметки водорослей. Да и сами водоросли прибивало ближе к берегу, поднимало их со дна, и они черными рыхлыми тушами колыхались у самой поверхности метрах в сорока от берега.

Здесь водоросли тоже были, только дальше, почти на самой грани видимости, едва ли не у горизонта. Издали они казались островками посреди моря, но, присмотревшись, можно было разглядеть, как волны медленно раскачивают длинные чернильные кляксы, а чайки деловито выхватывают из этих зарослей мелких рыбок и крабов.

— А как далеко простирается Семимирье вглубь каждого из миров? — спросила я, глядя на горизонт.

— Мы сами не проверяли, — отозвался Мэй, присаживаясь на низкий столбик для канатов, — но те, кто был до нас, говорили, что от дома ведьмы и до местного края земли километров пятьдесят.

— И что там, за пределами?

Парни переглянулись и дружно пожали плечами.

— Мы отсюда выйти не можем, — ответил за обоих Шарад и протянул мне руку, помогая встать. — Для нас из этого мира путь есть лишь в Первый мир, домой.

— А через дом? — продолжила я расспрашивать. — Об этом вам ничего не говорили? Может, через сам дом можно попасть в какие-то другие места?

Мэй и Шарад переглянулись, и брюнет пояснил:

— Вполне вероятно. Нам никто такого не рассказывал. Может быть, ведьмам и ведьмакам, но не нам. Но мы ведь уже выяснили, что твой дом стоит на своеобразной…

Я хмыкнула и приготовилась услышать очередное сравнение от болтливого желудка.

— Дырке в полу, — не заставил себя ждать Мэй. — В многоэтажном здании.

— Я бы сказал, на верхней площадке лестницы, — поморщился Шарад.