Анна не могла поверить, что этот властный мужчина может быть таким трогательным и ласковым. Мужчина прокладывал влажную дорожку из поцелуев ниже, ласкал языком кожу под коленями, гладил ладонями бедра и живот. Герцог беззастенчиво рассматривал ее, и Анна не чувствовала ни малейшего стеснения, когда он раскрыл влажные лепестки, прикрывающие сокровенное. У нее перехватило дыхание, когда он поцеловал в самое чувствительное местечко. А когда его пальцы коснулись ее лона, Аня протянула к нему руку, без слов умоляя об иной близости. Аргайл быстро освободился от одежды, лег сверху, и его значительно увеличившаяся в размере плоть скользнула между ее бедер. Сперва он коснулся ее лона слегка, словно дразня, а затем, обхватив руками ягодицы, прижал к себе, глубже проникая в шелковистые глубины. Они оба вздрогнули, но не произнесли ни слова. Герцог начал двигаться быстро, ритмично. Одновременно с этим он жадно впился поцелуем в припухшие губы любовницы, словно говорил: «Ты моя». Аня гладила мужские плечи, отвечала на ласки, старалась уловить ритм и двигаться так, словно они были единым целым. Она быстро достигла кульминации, почувствовав, будто жидкий огонь разливается по телу. Герцог последовал за ней и, утомленный, лег рядом, притягивая девушку в свои объятия. Они не обсуждали происшедшее: лишь молча обнимали друг друга, давая себе кратковременный отдых. Здесь и сейчас – вне времени, невзирая на титулы, на разницу культур и прошлый опыт – они принадлежали друг другу целиком и полностью.

29 января 1887 года, поместье Барнард-Касл в графстве Дарем

Сквозь неплотно прикрытые шторы в комнату пробрались первые робкие розоватые лучи солнца. Аня спала, уткнувшись носом в мужское плечо. Она трогательно сопела и улыбалась во сне. Герцог смотрел на свою избранницу, нежно гладил рыжие локоны и никак не мог заставить себя уйти. Сэр Найджел понимал, что если он еще немного задержится, то уже не сможет ее покинуть. Это было самое трудное решение в его жизни, но он знал, что поступает правильно. Они не смогут быть вместе. Он, разумеется, придумал бы историю о русской княжне из древнего, но обнищавшего рода, и общество проглотило бы эту легенду. Но Анне будет тяжело в высшем свете. Придется изучать этикет, поработать над манерами, а организация балов и торжественных приемов в качестве герцогини – особая наука. Аня слишком независимая и вряд ли захочет подстраиваться под кого-то. Герцог сел на край постели, понуро опустив голову. Он убеждал себя, что это лишь страсть и влечение тел, что пройдет время, и он забудет эту женщину. Сэр Найджел оделся и, не оборачиваясь, покинул спальню. Он спустился в холл и дал распоряжение слугам подготовить экипаж и забрать его вещи. Аргайл написал Томасу записку с извинениями и уже через полчаса покидал поместье, стараясь ни о чем не жалеть.

Утром Анна проснулась в прекрасном настроении. Она вспомнила о безумной ночи любви, улыбнулась и протянула руку к возлюбленному. Но нащупала лишь холодные простыни и пустоту. Аня тут же поднялась, осматривая комнату. Ни герцога, ни его вещей не было. Лишь рубиновая «корзина с клубникой» на подушке. Глаза увлажнились, но Анна решительно смахнула слезы. Она не будет плакать. Была прекрасная ночь, но сейчас настал новый день, и пора собираться в путь.

В столовую к завтраку Аня спустилась последней, она увидела все те же лица. Всех, кроме сэра Найджела. Катя перехватила взгляд подруги, подскочила с места и вывела Аню в соседнюю гостиную.

– Ты, наверное, уже догадалась? Он уехал, – проговорила Катерина, крепко обнимая подругу. – Герцог передал Томасу письмо, где говорит о вынудивших его причинах…

– Катя, не надо, я все понимаю, – всхлипнула Анна. – Ты не обидишься, если мы переместим меня сегодня? В музее Барнард-Касл должен быть обеденный перерыв, в это время в часовне никого не будет.

– Да, конечно, – грустно улыбнулась Катя. Она так хотела, чтобы подруга погостила в поместье подольше. А еще она всем сердцем желала, чтобы Аня была счастлива. Конечно, не с этим противным Аргайлом, но глупому сердцу не прикажешь. – Я поговорю с Томасом, он все подготовит. Обещай мне, что вернешься. Мы по-прежнему будем делать настройки на перемещение каждую неделю. И я буду оставлять в часовне письма.

– Я обещаю, – кивнула Аня. – Может быть, летом, когда я смогу… в общем, когда немного успокоюсь.

Девушки обнялись, а затем вернулись в столовую. Аня надеялась, что уже через несколько часов она будет в своем времени. И сделает все возможное, чтобы стать для кого-то единственной, желанной и любимой. И она непременно забудет упрямого, невыносимого герцога…

Сэр Найджел все дальше уезжал от Дарема. Он был в дороге более трех часов и все это время вспоминал Анну. «Сейчас она уже проснулась. Наверняка узнала, что я уехал, – размышлял Аргайл. – Интересно, что она чувствует? Думает ли обо мне?» Мужчина чертыхнулся, потому что сам чувствовал непереносимую боль в груди. Все это время, проведенное в пути, он пытался вспомнить свои доводы, почему он не может быть вместе с Анной. И ни один из них сейчас не казался ему убедительным. Герцог резко выдохнул, приняв решение. Он потянулся к слуховому окошку и крикнул возничему:

– Разворачивай лошадей. Мы едем обратно. И быстрее!