Кэл окинул меня горячим взглядом и быстро, нетерпеливо начал сдирать платье. Едва оно оказалось на полу, прильнул ко мне напряженным телом. Судорожно вздохнув, я погладила его скулы и, приподнявшись, лизнула в губы, затем мы целовались, как в последний раз. Потом большое сильное тело мужа полностью подчинило мое, и вскоре я стонала в голос и сгорала в огне нашей страсти. Наслаждением нас накрыло одновременно – мы словно разлетелись на маленькие, счастливые частицы, чтобы опять слиться в единое целое.

Глава 21

Мы с Мильсигран хохотали до слез, слушая Савери, жену Ладроса, рассказывавшую о том, как ее суровый и хладнокровный муж упал без чувств, увидев ее с дочками. Спустя неделю после снятия проклятия те события воспринимались скорее со смехом, чем со слезами, как в первые дни. Дворец благоухал цветами, присланными мне в подарок благодарными мужьями, отцами и женихами. Если подношения букетов продолжатся и дальше, дворец ими просто завалят, а нам будет нечем дышать.

Честное слово, лучше бы деньгами благодарили: у нас теперь столько имеется свободной стеклянной тары. Но стоило только один раз сострить на эту тему в присутствии Повелителя и Первого Наследника, как они строго нахмурились, изобразив праведное возмущение. «Ведь это же твой народ, как ты могла такое сказать?!» – читалось в их укоризненных взглядах. Но буквально через пару минут, представив мои слова в материальном эквиваленте, темные рассмеялись, а потом согласились: «Лучше бы деньгами, так для блага эльфанов полезнее». Ага! Ага! Вывернулись!

Наши веселые посиделки с золовкой и Савери прервала служанка, передавшая мне просьбу Повелителя срочно прийти в приемный зал. Я извинилась перед женщинами, так быстро ставшими моими подругами, и с улыбкой, пока никто не видит, припустила к свекру. Скорее всего снова подарки прислали, и надо принять лично. Возле высоких дверей я перевела дух и с улыбкой вошла.

Кроме Кирдана и взбешенного Кэлэбриана, в зале были Главы пяти Высоких Домов. Стерев улыбку с лица, коротко их приветствовала, и, следуя этикету, подошла к Повелителю, с тревогой заглядывая в стальные глаза мужа.

– Вы меня звали, Повелитель?

Но вместо его ответа, неожиданно раздался мерзкий, ненавистный мне голос Бельфаласа:

– Ты ведешь себя непристойно, Эленаль! Хотя другого ожидать не приходится, учитывая все обстоятельства твоего происхождения.

Я похолодела, с застывшим лицом обернулась и увидела эльфийского папочку рядом с креслом, в котором расселся Повелитель светлых Иллуин. О, да тут целая делегация. Еще и Галдор, и четверо других светлых эльфов. Трое знакомых телохранителей. А кто четвертый? Кажется, тоже маг.

Кэлэбриан, услышав Бельфаласа, словно заиндевел и, скрипя зубами от ярости, прошипел:

– Если вы, эл Бельфалас, сейчас же не прекратите – умрете. Никто не смеет оскорблять мою жену.

Мой светлый «отец» вскинулся, чтобы возразить, но его остановил Иллуин. Подняв руку, он пристально посмотрел сначала на меня, потом на Повелителя темных, затем на Первого Наследника и заявил:

– Я не думаю, что моя племянница стоит разногласий между двумя народами, Повелитель Кирдан. Особенно в вашем положении, Темный?

– Я не понимаю о чем вы, светлейший Иллуин, но хочу заметить, что моя уважаемая невестка стоит гораздо больше, чем вы можете себе представить, Светлый. Они с моим наследником – истинная пара и к тому же скоро порадуют меня внуком.

Я придвинулась к мужу, как всегда спасаясь возле него от невзгод. Мое проснувшееся сердце слишком остро на все реагировало, то взмывая ввысь, то падая в бездну страха.

Как только Иллуин услышал о моей беременности, с сожалением пробежался по мне взглядом и словно потух, потеряв интерес. Он откинулся на спинку кресла и с пониманием посмотрел на Темного Повелителя. Но обратился ко мне:

– Эленаль, я предлагаю тебе вернуться и занять причитающееся по праву рождения место. Ты моя племянница, несмотря ни на что. Более того, должен признать, что с некоторых пор я изменил о тебе мнение. При моем дворе ты сможешь занять весьма достойное место и получить желаемую свободу. Я лично прослежу за этим. Обещаю!

И ведь как убедительно и проникновенно говорил. Темные напряглись, особенно Кэлэбриан, застывший каменным изваянием.

– Я уже заняла причитающееся мне место, светлейший Иллуин, – только я об этом сказала, почувствовала, как муж, наконец, расслабился. Понятно, отчего он бесился – боялся потерять меня, боялся, что светлые уговорят вернуться. И добавила для спокойствия любимого. – Это место рядом с моим мужем, аном Кэлэбрианом Даэдраном. Другого мне не надо, и нашему ребенку, которого я ношу под сердцем, тем более. Мой дом и все, что я люблю и хочу, находится здесь.

Потерпев неудачу, Иллуин едва уловимо поморщился, но вот его брат и мой «отец» молчать не привык: