Я минуту-другую слушала его плавную речь, а потом пожала плечами и при помощи мимики и обычных жестов продемонстрировала, что не понимаю, о чем речь. Он помолчал, а потом снова заговорил, но уже, похоже, на другом языке. В результате «переговоров» со мной Балахон перебрал не менее пяти языков с тем же результатом. В конце концов он недовольно и раздраженно поджал губы.

Собравшись с силами, я чуть привстала и с облегчением увидела на себе рубашку из плотной беленой ткани, похожей на хлопковую, а может льняную. Не важно. А вот крылья, спину и зад я себе отлежала качественно. Мои новые конечности огненным покрывалом раскинулись по кровати, и на одеяле я заметила пару красных перышек. Еще и линяю!

И тут мне в голову пришла дурная, но заставившая весело усмехнуться ассоциация с нашим старым домашним попугаем. Эта яркая мелкая и крикливая бестия всюду совала свой любопытный клюв. Приходилось охранять свою тарелку с едой и украшения от конкурента, который всюду ронял перья и пух, выдавая тем самым свое участие во всевозможных проделках. Теперь и я, как попугай Кешка, буду всюду оставлять перья; только бы не начала еще и кукарекать. Хотя нет, судя по моим новым «вокальным» данным, я теперь мурлыкаю, как самая обычная гулящая кошка.

На этой безрадостной ноте я тоскливо уставилась на стол с едой, а по комнате пронесся угрожающий рык моего голодного желудка. Балахон с понимающей улыбкой покачал головой, вернулся к столику и с заметным усилием передвинул его к краю кровати. В предвкушении обеда, ой, нет, ужина, темно же, рот наполнился слюной. Я непроизвольно громко сглотнула и, приподняв одеяло, быстро передвинулась поближе к еде. Свесив голые ноги и облегченно расправив помятые крылья, я набросилась на еду. Ур-р-р, какая вкуснятина «эта ваша заливная рыба»!

Насытилась я довольно быстро, видимо, желудок у «крылатого котеночка» оказался маленький или непривычный к такому количеству еды, а вот глазами я продолжала есть. Страдая от жадности и нервно постукивая когтями по краю столика, а хвостом по одеялу, я с грустью смотрела и пыталась решить, что делать с таким количеством не поместившейся в меня замечательной еды, и как бы мне оставить ее себе. На будущее!

Балахон заметил мои метания и открыто улыбался. Я сконфузилась и едва сдержалась, чтобы смущенно не поковырять пальчиком в царапине на столе, проторенной моими же когтями. На будущее надо быть аккуратнее и чужую мебель беречь: коготки-то ого-го. И снова мое внимание привлек мужчина. Ткнув себя пальцем в грудь, он произнес:

– Хос Кершин Рош!

Затем вопросительным жестом указывал на меня и поднял брови в ожидании ответа.

– Юлия Крымова!

Дальше я начала тыкать в разные предметы и выяснять их названия, чтобы запомнить и, главное, выяснить, как правильно произносить. Ведь если правильно запомнить фонетику, легче учить грамматику. Через полчаса я с изумлением и восторгом поняла, что у меня, слава Богу, просто идеальная память. Теперь надо только учитывать эту свою чудесную особенность и не засорять ее всякой ерундой. И вообще, чудно получилось все-таки: новое тело подарили, а знаний никаких не дали, просто выбросили в какой-то бассейн – и выплывай, как сумеешь. Получилось – прекрасно, а нет – не судьба.

Хоть я и злилась на «пятна», подарившие мне вторую жизнь, но справедливости ради признала, что сделали они невозможное и даже сверх того. Но русскому человеку всегда мало. Даже в халявной бочке меда наш брат все равно найдет чайную ложку дегтя. Так и я не русская, что ли?! Была! Но дух-то остался прежним!

Я встала и заметалась по комнате за Кершином Рошом, и повторяла, повторяла и повторяла новые названия различных предметов, иногда даже пытаясь выяснить у него некоторые прилагательные, активно жестикулируя. Наш урок родного языка методом полного погружения прервал проснувшийся мужчина. Условно сторож или здоров спать, или очень устал, раз с час нашего общения с Кершином преспокойно дрых возле опустевшей кровати.

Мы замерли, глядя на него, и в тот момент, когда горе-сторож сладко зевнул и потянулся, а потом, заметив пустую кровать, вздрогнул, вскочил и отчаянно закрутил головой. Как только он увидел меня в длинной плотной рубахе, разрезанной на спине для крыльев, успокоился, но сильно побледнел, заглянув мне в глаза, и непроизвольно отступил, с грохотом перевернув стул.

Понятия не имею, отчего это он так испугался, поэтому, не двигаясь и не мигая, подняла руки ладонями к нему и ждала, когда он успокоится. Заметив рядом со мной Кершина Роша, пугливый тип пришел в себя, выдавил вымученную улыбку и представился:

– Римс Вальт!

Он говорил еще что-то, но, увы, моего словарного запаса не хватило, чтобы понять, о чем речь.

– Юлия Крымова, – наконец назвалась я и тут же отметила, что, услышав мурлыкающий голосок, мужик расслабился и поплыл, глядя на меня с радостной улыбкой.